Мой злодей - Линдсей Джоанна

— Почему ты здесь? — взорвался Руперт.

— Видишь ли, я привезла свои вещи, — как ни в чем не бывало ответила она. — Я переезжаю к тебе.

— Черта с два!

— Как приятно, что ты встречаешь меня в своей обычной хамской манере, — обронила она.

На щеке Руперта нервно дернулся мускул. Не важно, что он только что вернулся из Норфорда, в конце концов поехать туда была его идея, а вот тот факт, что Ребекка оказалась здесь, крайне его злил.

— Опять пытаешься манипулировать мной? — процедил он. — Отвечай!

— Почему я здесь? Начнем с самой очевидной причины. Потому что я твоя жена и я беременна. Когда мое положение станет очевидным, я не хочу, чтобы люди допрашивали меня, кто мой муж.

— Так, а какая же не очевидная причина?

— Ты так бесишь меня, что я делаю назло себе, чтобы сделать назло тебе!

— Ты не вынудишь меня признать этот брак, явившись сюда без приглашения! Признаюсь, я питал некоторые сомнения. Но если ты попытаешься сделать этот брак реальным еще до того, как реальным станет ребенок…

— Ты не вынудишь меня замолчать! Твоя мать все знает. Моя мать тоже. Одно это, если ты достаточно сообразителен, делает наш брак вполне реальным. Я твердила, что не хочу выходить за тебя, но если припомнишь, именно ты настаивал на свадьбе. Вот и живи с этим! Я желаю одного: чтобы мой ребенок родился в законном браке. И теперь так оно и будет. Поэтому можешь распространять лживые сплетни, что я воспользовалась твоим беспомощным положением. Как ты там выразился? Что я тебя соблазнила? Мне совершенно все равно.

— Почему ты делаешь это со мной? — спросил Руперт со всем терпением, на какое только был способен.

— Потому что я не лгу. В последний раз я лгала тебе, когда сказала, что Сара послала меня за шарфом.

Глава 38

Ребекка тяжело вздохнула. Неужели ее эмоциям всегда суждено перехлестывать через край, когда Руперт рядом?

Она повернулась и отошла от него. Не стоило вообще говорить с ним. Он опять ухитрился вывести ее из себя до такой степени, что она не сдержалась и наговорила слишком много.

Ребекка не знала, куда отнесли ее сундуки. Слишком рассерженная, чтобы найти дворецкого и спросить, она принялась открывать все двери на втором этаже. В обычных обстоятельствах она никогда не повела бы себя так невежливо, но в душе ее бушевал гнев и к тому же за ней по пятам следовал Руперт.

Когда она хотела открыть предпоследнюю дверь, Руперт попытался предупредить:

— Это… не…

Он не договорил. Потому что увидел ее сундуки, сложенные в углу большой комнаты. Ребекка не колеблясь вошла. Он тоже шагнул через порог. Голос его зазвенел, как сталь:

— Здесь ты жить не будешь!

Комната была чудесной. В узоре мягкого ковра прекрасно сочетались темно-синий и темно-красный. На светло-голубых с кремовым обоях выделялись большие картины в рамах темного дерева. На диване и кресле из вишневого дерева тоже была кремовая обивка, резко контрастирующая с темным ковром. Низкий столик с резными ножками, стоявший между ними, был поистине произведением искусства.

Шторы на окнах были несколько иного оттенка темно-синего и расшиты серебряной нитью. У самого большого окна стоял мольберт с незаконченной картиной. Полотно было повернуто к свету, поэтому Ребекка не могла разобрать, что на нем изображено. Зато она смогла оценить несколько книжных шкафов, доверху забитых книгами. Два огромных бюро, стоявших бок о бок, и камин из белого мрамора, который занимал почти всю стену и был достаточно широк, чтобы обогреть комнату.

Вся комната производила впечатление утонченной элегантности, а большая кровать, приткнутая в угол, заставила Ребекку улыбнуться:

— Так это твоя комната?

Руперт не ответил. Стараясь говорить спокойно, она добавила:

— Согласна. Мне здесь не место. Чарлз, должно быть, посчитал нужным поставить сюда мои веши, когда услышал, что я новая леди Сент-Джон.

— Смотрю, ты уже на дружеской ноге с моими слугами?

Обернувшись, она увидела, как Руперт подошел к мольберту и встал перед ним с видом сторожевого пса. Можно подумать, ей интересно, что он там малюет и какую натуру находит для своих картин!

— Я просто услышала, как его зовут, — ответила она, — но отныне буду именовать этого человека твоим дворецким, дом — твоим домом, а это… — Она ткнула пальцем в угол. — А это — твоей чертовски странной кроватью.