Любовь навеки - Райс Патриция

Заметив, что Пенелопа весь день не выходили из своей комнаты и даже не спустилась в столовую, чтобы пообедать, виконт встревожился. Его чувства пришли в смятение, самые худшие предположения мучили его. В конце концов он не выдержал и поднялся наверх, однако дверь в комнату жены оказалась запертой. Это было невероятно! Никогда еще она не закрывалась от него на засов и не запрещала входить к ней, когда ему будет угодно. Грэм понимал, что смертельно оскорбил Пенелопу, даже, возможно, навеки потерял ее, но до этого момента не представлял, в чем может выразиться такое резкое изменение ее отношения к нему. Его задело за живое то, что теперь он был уравнен в своих правах с Джоном или любым другим слугой. Но все же он ушел, не проронив ни слова.

Не подозревая, какую бурю чувств она подняла в душе мужа, Пенелопа на следующее утро спустилась в гостиную в хорошем расположении духа. Грэм обещал, что им, возможно, скоро предстоит поездка в Гемпшир, и она стала думать об этом не терзая себя больше тяжелыми мыслями.

Пенелопа решила не посылать слуг за экипажем, а прогуляться до каретного сарая и приказать там заложить фаэтон. Выйдя из дома через черный ход, она залюбовалась росшей на заднем дворике вишней, которая в этом году зацвела довольно поздно. Проходя мимо кухни, Пенелопа вспомнила о мальчике, который вчера явился в их дом, и решила узнать, как у него идут дела.

Она не сомневалась, что Чедуэлл уже позаботился о Пиппине, однако старалась не допускать мысли, что мальчик – его сын, поскольку считала, что даже такой шалопай и повеса, как Чедуэлл, не мог так дурно обойтись со своим собственным ребенком. Нет, пострел, наверное, имеет какое-то отношение к приключениям Чедуэлла в трущобах Лондона. Может быть, мальчик знает Нелл и может рассказать Пенелопе, как она поживает?

Ступив на усыпанную гравием дорожку, ведущую к конюшне и каретному сараю, Пенелопа увидела худенького мальчика лет десяти – одиннадцати с ведрами в руках. Упавшая на лоб прядь темных волос подчеркивала белизну его лица, которое казалось бледным не только от недостатка солнца, но и от отсутствия обычного слоя грязи. Мальчик торопливо направлялся к помпе.

Не замечая, что за ним наблюдают, он изо всех сил нажал на тугой рычаг, чтобы пустить воду полной струей, и торжествующе улыбнулся, когда его усилия увенчались успехом. Наполнив ведра, мальчик с трудом поднял их медленно двинулся к распахнутым воротам конюшни, стараясь идти осторожно, чтобы не расплескать воду.

Он казался таким трогательным, что у Пенелопы сжалось сердце. Даже если учесть, что мальчик теперь сыт, ему еще не хватало силенок, чтобы носить такие тяжести, и Пенелопа поспешила ему на помощь. Догнав его, она взяла одно ведро.

– Давно уже я не носила воду, – промолвила она. – Дай-ка попробовать, не разучилась ли я выполнять эту простую работу?

Мальчик недоверчиво посмотрел на изящную леди, разряженную в платье с сиреневыми лентами и рюшами. Он никак не ожидал, что она возьмет в свои белые изнеженные ручки тяжелое ведро.

– Вот это да, чтоб мне провалиться! – воскликнул он в изумлении.

Пенелопа недовольно поморщилась и покачала головой.

– Не порть это прелестное утро таким нелепым восклицанием. Попробуй лучше сказать; «Спасибо, миледи».

– Спасибо, миледи, – поспешно повторил он, и его карие глаза сделались круглыми от изумления, когда Пенелопа вошла в ворота конюшни. – Но мне, пожалуй, надерут уши, когда увидят, что вы стали помогать!

– Мы еще посмотрим, кто кому надерет уши, – заявила Пенелопа.

Конюхи – рослые крепкие парни, лежавшие На мешках с зерном и охапках соломы, – вскочили на ноги, увидев, что в тускло освещенную конюшню входит виконтесса. Она вовсе не походила на идиллическую пастушку, скорее, перед ними предстал карающий ангел. Конюхи впервые видели миледи, державшую в руках ведро воды, и оробели.

– Здесь остались только немощные старики и калеки, неспособные принести воды? – зловещим голосом спросила она и, прищурившись, обвела всех сердитым взглядом. – В таком случае его светлость уволит вас, поскольку не может заставлять больных людей выполнять работу, которую они не в состоянии делать!

Долговязый молодой конюх, двое приземистых крепких парней и кучер, который был уже в годах, но еще полон сил, поежились. Леди Тревельян редко отчитывала кого-нибудь, но они знали, что она может быть очень резкой, несмотря на свою внешнюю мягкость и доброту.