Любовь навеки - Райс Патриция

Наконец дверь экипажа распахнулась, и Пенелопа увидела радостное лицо Пиппина.

– Он сейчас придет, миледи, – поспешно сказал мальчик. – И принесет сестренку.

Выглянув из окна, Пенелопа увидела коренастого мужчину, торопливо шагавшего по улице. То, что он нес в руках, походило на узел тряпья, из которого торчала детская головка с золотистыми кудряшками. Налитые кровью глаза мужчины под тяжелыми веками свидетельствовали о том, что он сильно пьет. Пенелопа содрогнулась, заметив выражение неумолимой жестокости на его лице с тяжелым подбородком и безвольной линией рта. Как можно было доверять воспитание детей такому человеку? Имея перед глазами такой пример, они наверняка выросли бы злыми и порочными!

Возможно, их мать была порядочной женщиной. Во всяком случае, на лице Пиппина не было печати врожденной жестокости или деградации. Когда мужчина остановился и Пенелопа взглянула на девочку, она увидела ее пустые, ничего не выражавшие голубые глаза. В них не отражалось никаких чувств, в них не было даже искорки жизни. Пенелопа чуть не заплакала при виде этого несчастного ребенка, но, переведя взгляд на отца, помрачнела, и ее фиалковые глаза стали суровыми.

Она молчала, не отваживаясь заговорить первой. Ей следовало бы вырвать ребенка из рук этого чудовища и увезти его, но стоявший перед ней мужчина был отцом девочки и, разъярившись, мог бы догнать впряженную в кеб усталую лошадь. Поэтому Пенелопа решила не; предпринимать никаких действий и посмотреть, . что будет дальше.

– Мальчишка говорит, что вы интересуетесь моей Голди, – гнусавым голосом сказал мужчина, внимательно разглядывая Пенелопу. В глаза ему бросились ее модный наряд, обручальное кольцо на пальце и свежий цвет лица. По-видимому, внешний вид покупательницы вызвал у него доверие. – Понимаете ли, мать девочки умерла, а я один не в состоянии заботиться о детях. Пиппин говорит, что вы очень добры к нему, но он уже большой мальчик и может сам ухаживать за собой. Голди мне особенно дорога, она напоминает мне умершую жену.

– У меня нет времени, чтобы торговаться с вами, сэр. Ребенку нужны хорошее питание, свежий воздух и уютный дом. Все это я обеспечу девочке. Достаточно ли будет соверена, чтобы убедить вас отдать ее мне?

Глаза отца загорелись, когда он увидел золотую монету, которую Пенелопа достала из кошелька, однако он только крепче прижал малютку к груди.

– Прошу прощения, но Голди – это все, что У меня осталось, после того как Пиппин ушел из дома. Я не вынесу разлуки с ней.

Привыкшая торговаться и экономить каждый пенни, Пенелопа прекрасно видела, что он хитрит, но ей трудно было спорить о цене ребенка. Поджав губы, Пенелопа жестом приказала Пиппину сесть в экипаж.

– Нам пора ехать, Пиппин, – сказала она и, достав из кошелька еще один соверен, протянула папаше две монеты. – Два соверена – мое последнее слово. Если вы не согласны, мы уезжаем. Я хочу доставить радость Пиппину, но всему есть предел!

Мужчина жалобно взвыл, не сводя глаз с набитого кошелька Пенелопы. Решив, что леди поступит так, как сказала, Пиппин, не раздумывая, выхватил сестренку из рук застигнутого врасплох отца и, прыгнув в экипаж, захлопнул за собой дверцу.

– Бежим отсюда, мэм! – воскликнул он, передавая ребенка Пенелопе, и торопливо постучал кучеру, веля тому трогаться с места.

Пенелопа понимала, что побег ни к чему хорошему не приведет. Отец девочки догонит кеб, и им не удастся скрыться. Впрочем, они не успели еще тронуться с места, как он ввалился в кеб, пытаясь отобрать у Пенелопы ребенка. Пенелопа в отчаянии закричала.

Тем временем экипаж обступила толпа Hapoда. Один из прохожих встал на подножку с другой стороны кеба и, разорвав бумагу, которой было затянуто окно, попытался схватить сумочку Пенелопы. Другие стали взбираться сзади на экипаж, штурмуя его, словно высокую гору. Группа обитателей квартала, громко изрытая проклятия преградила путь лошади, не давая ей сдвинуться с места.

Пиппин изо всех сил колотил кулаками бродягу, залезшего в окно и вцепившегося в волосы Пенелопы. Пенелопа, громко вопя от боли и страха, крепко сжимала в руках ребенка, отбиваясь от пьяницы. Сидевший на козлах кебмен отчаянно работал кнутом, своим единственным оружием, пытаясь отогнать наглецов, которых его сопротивление только еще больше раззадоривало.

Толпа начала раскачивать экипаж, стараясь перевернуть его, и Пенелопа уже представила, как ее выволокут на улицу и забьют до-смерти, но она не могла отдать ребенка.