Нежный наставник - Шоун Робин

Элизабет перестала сопротивляться.

О да, она прекрасно понимала, что это значит.

Она могла потерять детей не только после развода или разъезда, но и сейчас, если не согласится жить так, как они жили последние шестнадцать лет.

— Я понимаю, Эдвард. — Голос Элизабет звучал отчужденно.

Эдвард отпустил ее руки и потрепал по щеке.

— Я так и думал.

Вновь раздалось шуршание одежды и скрип пружин, которые сообщили Элизабет о том, что ее муж вернулся на противоположное сиденье кареты.

— Кстати, я давно собирался сказать тебе, что ты выглядишь старомодно. Конечно, твои наряды должны отличаться вкусом, но совершенно незачем выглядеть старой девой. К примеру, жена Хэммонда весьма элегантна. По-моему, тебе следует взять адрес ее портнихи. И вот еще что, Элизабет. Ты не должна больше приглашать графиню Девингтон в мой дом — никогда.

Глава 16

Элизабет посмотрела на руку грума в белой перчатке, затем перевела взгляд на дверной молоток, украшенный гравировкой «Графиня Девингтон».

Их городской дом принадлежал Эдварду. Элизабет приходилось выполнять приказы мужа дома, но она не собиралась, как ребенок, во всем подчиняться его воле. Она считала себя вправе общаться, с кем ей вздумается. И сегодня она собиралась навестить графиню.

Конечно, ее визит не был связан с предложением графини. Как-то раз она сказала Элизабет, что двери ее дома всегда для нее открыты, если ей захочется поговорить. Но Элизабет не могла быть откровенной даже со своей матерью. И уж конечно, она не собиралась докучать своими проблемами матери Рамиэля.

Белая дверь широко распахнулась. Появившийся дворецкий окинул невозмутимым взглядом сначала грума, а затем Элизабет. Она протянула ему свою визитку, предварительно загнув вниз один из четырех углов.

— Я хотела бы видеть графиню Девингтон.

Дворецкий склонил густую черную шевелюру.

— Я проверю, дома ли ее светлость.

Элизабет кивком головы отпустила грума.

— Томми, подожди меня у кареты.

Томми, молодой парень лет девятнадцати, стянул с головы вязаную шапку.

— Да, мэм. — Это был тот самый парень, которому пять дней назад стало плохо, перед тем как на Лондон опустился густой туман.

Элизабет рассеянно наблюдала за игрой бледных солнечных лучей на медной ручке дверного молотка. Ее одолевали темные, злые, пугающие мысли. Эдвард обещал забрать ее сыновей. Затем он пригрозил ей психиатрической лечебницей. Она не могла больше так жить.

Не прошло и пяти минут, как вернулся дворецкий.

— Миссис Петре, пожалуйста, следуйте за мной.

Элизабет пошла за слугой. Восточный ковер, покрывавший пол в холле, где стены были отделаны дубовыми панелями, скрадывал ее шаги. Сквозь застекленную крышу пробивались лучи света. В конце коридора дворецкий открыл дверь, за которой скрывалась лестница, также освещенная солнцем.

Не говоря ни слова, дворецкий проследовал дальше и стал спускаться вниз по ступенькам. Держался он при этом так прямо, будто проглотил шомпол, — Бидлс наверняка позавидовал бы его выправке. Неожиданно остановившись, слуга поклонился Элизабет и, открыв перед ней дверь, расположенную в конце лестницы, отступил назад.

Горячий, влажный воздух заполнил лестничную площадку. Элизабет с любопытством переступила порог.

Она слышала что-то о домашних парилках, но никогда их прежде не видела. Графиня, лениво плескавшаяся в небольшом бассейне, по своим размерам больше походившем на пруд, лениво подплыла к Элизабет. Купальника на хозяйке дома не было. Сквозь пар и воду просвечивали контуры ее обнаженного тела.

Элизабет никогда не видела другую женщину раздетой.

— Графиня Девингтон, — произнесла она, заикаясь, — прошу извинить меня, Я не хотела вам мешать. Дворецкий не сказал… Я, пожалуй, зайду в другой раз, в более подходящее время.

Над водой разнесся легкий смех. В нем звучала та же непринужденность, что и у Рамиэля.

— Элизабет, дорогая, не говорите глупостей.

— Но вы… вы… — Она вдохнула тяжелый, горячий воздух.

— Купаюсь.

Графине явно не страдала избытком целомудрия, свойственного Элизабет.

— Я думала, что вам будет интересно узнать что-нибудь о традициях Аравии. Купание занимает важное место в жизни арабов — как мужчин, так и женщин. Со временем я очень пристрастилась к турецкой бане, и поэтому по приезде в Англию я устроила у себя такую же.

Графиня высунула руки из воды и хлопнула в ладоши. Элизабет представилась прекрасная возможность оценить ее упругую, округлую грудь, которая никак не вязалась с образом пятидесятивосьмилетней женщины.