Опал императрицы (Опал Сисси) - Бенцони Жюльетта

– Смотри, что нашел Иозеф! – закричала она, протягивая внучке листок бумаги. – Письмо лежало на обеденном столе, рядом с моим прибором. Нет, наглость этих негодяев и правда не знает границ, раз они осмеливаются проникнуть в мой собственный дом!..

Девушка протянула руку к записке, но Морозини оказался проворнее и перехватил ее. Одного беглого взгляда хватило, чтобы прочесть короткое и предельно грубое послание:

«Если вы хотите увидеть девицу Гуленберг живой, вы должны исполнять наши приказания и ни в коем случае не обращаться в полицию. Приготовьтесь отнести драгоценности завтра вечером, куда – вам будет сообщено позже».

– Вы можете предположить, каким образом письмо к вам попало? – спросил Морозный, отдав записку Лизе.

– Ни малейшего представления! Я ручаюсь за моих слуг, как за себя, – ответила графиня. – Но одно из окон в столовой было приоткрыто, и Иозеф считает...

– Что записку бросили в окно? Но, если только она не наделена собственной жизнью, кто-то должен все же был ее бросить. Позволите ли мне взглянуть? Останься с дамами, Адальбер, – прибавил он, без всякого выражения глянув на Голоцени. – Я, наверное, справлюсь и один...

Старый дворецкий проводил его в столовую, где на длинном столе, за которым могло поместиться человек тридцать, был накрыт ужин на четверых; прибор хозяйки дома действительно стоял ближе других к окну, так и оставшемуся открытым.

Морозини огляделся, не говоря ни слова, высунулся в окно, чтобы посмотреть, далеко ли до земли, и, наконец, вышел из комнаты, попросив Иозефа принести электрический фонарик. Они вместе обошли вокруг дома и оказались под окном столовой.

Столовая располагалась на одном уровне с террасой, но не была связана с ней никаким переходом, так что доступ извне был затруднен. При помощи фонарика Альдо удостоверился, что нигде нет признаков постороннего вторжения – в такую сырость на влажной почве и на стенах непременно остались бы следы. Никто не потревожил и опустевшие цветники, окружавшие виллу. Все это только подтверждало первое впечатление, которое сложилось еще тогда, когда он взял в руки записку. Ее явно принес кто-то из домашних, и, раз слуг нельзя было заподозрить, оставался только один человек, чье участие в заговоре было несомненным, – Голоцени.

– Нашли что-нибудь? – спросила графиня, когда князь присоединился к обществу в маленькой гостиной.

– Ничего, сударыня! Надо полагать, вашим врагам помогает некий крылатый дух... или, может быть, сообщник?

– Я отказываюсь об этом говорить!

– Никто не смеет вас заставить. Тем не менее какое-то объяснение все-таки должно же быть?

– Что касается меня, – мелодичным голосом произнес Голоцени, – я раздумываю, не вы ли, князь, или ваш друг могли бы нам его предложить! Все же вы здесь – единственные посторонние люди.

– Только не для меня! – ледяным тоном перебила его Лиза, появляясь в эту минуту в дверях. На девушке было длинное платье зеленого бархата. – Если вы будете продолжать в том же духе, Александр, я вообще перестану с вами разговаривать!

– Ну, вы ведь не сделаете этого, дорогая... драгоценнейшая Лиза? Вы же знаете, до какой степени я восхищаюсь вами, и...

– Восхищаться можно и за столом! – вмешалась графиня. – Если я правильно понимаю, дорогая моя, ты решила к нам присоединиться?

– Да. Я уже велела Иозефу поставить для меня прибор.

Предваренный таким образом обед вышел мрачным и безмолвным – другого нельзя было и ждать. Погруженные в собственные мысли, собравшиеся лишь изредка обменивались короткими фразами. Так продолжалось до тех пор, пока Голоцени не осмелился поинтересоваться, как его кузина собирается реагировать на послание похитителей.

– Что за дурацкий вопрос! Что мне остается делать, как не повиноваться, а вам должно быть известно, что мне ненавистно само это слово! Так что я дождусь следующего известия, а потом... Иозеф забрал драгоценности из тайника и привез их сюда в тот же день, что и Лизу.

– Не торопитесь, бабушка! – сказала Лиза. – Мне кажется, прежде чем платить выкуп преступникам, надо убедиться в том, что Эльза жива. Слишком просто потребовать выкуп, а потом, получив его, избавиться от обременительного свидетеля... если только они не избавились от него раньше. Мы имеем дело с людьми, ни во что не ставящими человеческую жизнь: им ничего не стоит совершить еще одно убийство.

– Что же ты предлагаешь?

– Я пока еще не знаю, как поступить, но в одном уверена: в полицию обращаться не следует. К тому же, мне кажется, местные полицейские не справятся с такой сложной работой и наверняка запросят помощи из Вены. Кстати, – прибавила она, обернувшись к Голоцени, – вы, наверное, завтра вернетесь в столицу. Я надеюсь, вы тоже сохраните молчание и не кинетесь подключать к этому делу ваши «высокие связи»?