Наследство Валентины - Коултер Кэтрин

– Волшебный крем. Ни одной веснушки ни на плечах, ни на груди.

– Только на носу остались.

– У тебя очень белая кожа, – едва выдавил из себя Джеймс, морщась, словно от боли.

Но Джесси все еще не отошла и была готова наброситься на него с новой силой.

– Ты действительно ничего вчера не сделал?

– Абсолютно.

– И не раздевал меня, когда укладывал в постель?

– Нет, о тебе позаботилась миссис Кэтсдор.

– Значит, ты впервые видишь меня без одежды?

– Да.

Он выпустил ее руки, потому что горел желанием стиснуть эту ослепительную, роскошную грудь. Но Джесси, не успев освободиться, сжала кулачок и ударила его в челюсть так, что Джеймс запрокинул голову. Он с проклятием снова схватил ее за руку.

Джесси пыталась отпрянуть, но он тяжело навалился на нее. Она снова упала на скатерть и, задыхаясь, взвизгнула:

– Ты, подонок! Лгал мне! Заставил думать, будто все кончено и мне больше не о чем беспокоиться! И вот я тут, по-прежнему девственна душой и телом, а ты стоишь как ни в чем не бывало да еще рвешь чудесную сорочку, подарок Мэгги, и бесстыдно уставился на мою... мою... И все это в самый первый раз, так что я умираю от стыда! Ненавижу! Черт бы тебя побрал, Джеймс, немедленно отпусти!

– Нет, – пробормотал Джеймс и, наклонившись, взял губами нежный сосок. – Ты не моя младшая несносная сестрица... с такими грудями. – Он снова придавил ее к столу.

Джесси опустила ноги, и они свесились со стола. Она сама почти соскользнула, с силой прижимаясь к нему, и Джеймс подумал, что сейчас умрет, если не войдет в нее. Не в следующее, а именно в это, сумасшедшее, ослепительно волшебное мгновение.

Подобного не вынес бы ни один мужчина. И Джеймс не был исключением. Он сжал губами другой сосок, поднял ее юбки, долго смотрел на длинные стройные ноги, обтянутые мягкими белыми чулками, с подвязками из персикового атласа. Подвязки в тон сорочке?

Джеймс едва не потерял остатки рассудка.

Прошло несколько мгновений, прежде чем он понял, что Джесси больше не сопротивляется. Она лежала, глядя на него широко раскрытыми, огромными глазами.

– Ты не надела панталон, – охнул Джеймс.

И действительно, на Джесси была лишь атласная сорочка, доходившая до середины бедер. Это окончательно его доконало. Даже Конни обычно носила легкие муслиновые панталоны, подвязанные под коленями красивыми лентами. Конечно, отделанные к тому же изумительными кружевами, но тем не менее надежно прикрывавшими все, что надлежало скрыть. Ему всегда нравилось целовать ноги Конни, развязывать бант зубами и медленно стягивать панталоны.

– Нет, – пролепетала она тонким, неуверенным голосом, и лоб Джеймса покрылся испариной, – Мэгги запретила мне носить панталоны целый месяц после свадьбы. Она сказала, ты обязательно потеряешь голову, зная, что под юбкой или амазонкой я совершенно голая.

– Почему именно месяц?

– В дальнейшем я должна проделывать это время от времени, чтобы ты никогда не знал, есть ли у меня что-то под сорочкой или нет. Мэгги утверждает, что такое сведет тебя с ума не меньше чем еще на шесть месяцев.

– А потом?

– Потом я должна снимать панталоны только как вознаграждение. По словам Мэгги, истинная сущность мужчины проявляется лишь через полгода, и нужно выказать немало хитрости и сообразительности, чтобы с ним справиться. Я объяснила ей, что уже давно знаю твою истинную сущность. Я видела, как ты врезал в челюсть конюху, имевшему наглость выпить бутылку джина и заснуть рядом с твоими лошадьми. Слышала, как ты орал, словно бешеный, проклиная последними словами тех, кто побил тебя на скачках. Я даже призналась ей, что наблюдала, как тебя рвет с перепоя, но это было всего однажды, и ты, меня не заметил.

– Господи Боже, – – охнул Джеймс, как никогда остро сознавая, что стоит только избавиться от брюк, и он войдет в нее.

Интересно, понимает ли она, что говорит? Нет, нужно взять себя в руки, иначе он натворит глупостей.

– Джесси, да замолчи же! Мы поговорим о стратегических уловках Мэгги позже! Именно сейчас мне лучше немедленно войти в тебя и покончить со всем этим.

– Ты смотришь на меня.

– Да. Волосы внизу живота у тебя такие же красные, как на голове. Просто невероятно, как резко они выделяются на белоснежной коже. Вся ты – сплошной бальзам для утоления мужской похоти... не знаю, смогу ли я когда-нибудь наглядеться на тебя. Признайся, ты снова огреешь меня, если я отпущу твои руки и начну целовать груди?