Чудо в аббатстве - Холт Виктория

— Что, если я предложу тебе жить в нищете?

— Ты думаешь, это испугает меня?

— Но ты выросла в достатке. Верно, теперь ты потеряла наследство, но ты можешь удачно выйти замуж. Руперт сможет быть тебе хорошим мужем.

— Ты думаешь, что я хочу выйти замуж лишь для того, чтобы жить в тепле?

— Тебе следует хорошенько подумать. Сможешь ли ты жить с отшельником в пещере или в хижине? Ведь ты будешь страдать зимой от холода. Захочешь ли ты скитаться вместе с ним, временами не имея другой крыши над головой, кроме неба?

— С тем, кого я люблю, я пойду, куда угодно.

— А ты ведь любишь меня, Дамаск. Ты всегда меня любила.

— Да, — согласилась я, ибо это было правдой. Я действительно всегда любила его. Любила странной, неугасающей любовью, наверное, из-за того, что он всегда казался мне не таким, как другие.

— Значит, ты будешь со мной, несмотря на все трудности, которые тебе придется испытать?

— Да, — ответила я.

Он обнял и страстно поцеловал меня.

— Ты будешь любить меня, слушаться и родишь мне детей?

— С радостью! — воскликнула я.

— Ведь ты всегда хотела принадлежать только мне.

— Да, но я думала, что безразлична тебе — Ты думала, что меня интересует Кент, — сказал Бруно. — Глупышка Дамаск…

— Да, я считала, что ты увлечен Кейт. Она умная, красивая, а я…

— Ты моя избранница, — ответил он.

— Мне кажется, я вижу сон.

— Ив том сне сбываются твои желания.

— Да, — ответила я. — Мне казалось, что у меня больше никогда не будет таких счастливых снов.

— Тогда поклянемся в верности здесь, в этой часовне, где много лет назад нашли меня. Но прежде подумай, Дамаск. Жизнь полна трудностей. Выдержишь ли ты их ради любви?

— С удовольствием, — искренне ответила я. — И я рада, что тебе нечего мне предложить. Я докажу тебе, как сильна моя любовь.

Он вновь с нежностью коснулся моего лица.

— Спасибо тебе, Дамаск, — сказал он. — Спасибо за эти слова. Здесь, на этом алтаре, мы принесем наши клятвы. Дамаск, поклянись, что ты любишь меня, и я поклянусь нежно любить тебя.

— Клянусь, — произнесла я.

Мы покинули часовню и вышли в теплую летнюю ночь. Мы прошли по заросшей травой поляне, где сидели детьми.

— Это наша брачная ночь, — сказал он.

— Но свадебной церемонии не было.

— Ты поклялась мне в часовне — это и была наша свадьба.

— Бруно, — сказала я, — ты всегда был не таким, как все. Именно поэтому я и любила тебя, но, если мы решили пожениться, я должна сказать матери. Будет свадьба.

— Это будет позже. Ты принадлежишь мне сейчас. Доверяй мне. Так должно быть, или ты не моя суженая, а я не твой. Ты сказала, что достаточно любишь меня для того, чтобы бросить все, бросить жизнь в достатке, хотя ты еще не знаешь, что такое трудности. Ты уверена в этом, Дамаск? Еще не слишком поздно.

— Уверена. Я буду стряпать для тебя, работать для тебя.

— И верить в меня, — добавил он.

— Я буду тем, кем ты пожелаешь, — пообещала я. — С тобой я буду счастливее в хижине, чем без тебя в замке.

— Так и должно быть. Ты должна верить мне, трудиться со мной и для меня.

— Так и будет, я буду это делать от всего сердца.

— Это наша брачная ночь, — произнес он. Я поняла, что он хочет сказать, и отпрянула. Я была девственницей, воспитанной в уверенности, что ее нельзя нарушать до брака. Я не должна ожидать, что жизнь с Бруно будет такой, какой она была бы с другим мужчиной.

— Ты думаешь, я собираюсь соблазнить тебя и бросить? — печально сказал он. — Значит, ты все еще сомневаешься во мне.

— Нет.

— Но ты сомневаешься. Я думал, ты смелая. Я поверил, когда ты говорила, что доверяешь мне Возможно, я ошибался. Думаю, тебе следует вернуться домой.

Тут он поцеловал меня с такой страстью, о которой я и не мечтала. Я спросила:

— Бруно, ты сегодня совсем другой. Что случилось?

— Сегодня я твой возлюбленный, — ответил он.

— Я ничего не знаю о любви… о такого рода любви. Я сделаю все, о чем ты меня попросишь, но…

— У любви много граней. Она похожа на алмаз в венце Мадонны. Ты помнишь его, Дамаск? Он сиял и бледным светом, и ярким, он был красным, синим, желтым, сверкал всеми цветами радуги, но это был все тот же алмаз.

Пока он говорил, его руки ласкали мое тело, и я уже не сознавала, что за странная сила влечет меня к нему. Я чувствовала его власть над собой, но не была уверена в том, что мои чувства к нему похожи на любовь, которую испытывают другие люди. Они совсем не походили на то, что я испытывала к Руперту или к отцу. Его любовь ко мне тоже была не похожа на любовь Руперта. Я чувствовала в Бруно потребность подчинить меня своей воле и сама жаждала подчиниться.