Любовь и замки - Бенцони Жюльетта

В это время Ришемон встречает герцогиню Ангулемскую, но она отталкивает его в ужасе со словами:

«Вы — причина всех бед. Никогда я не раскрою объятий для врага нашей семьи». Некоторые захотели увидеть в этом намек на выступление против королевы…

Одиссея продолжается. Корсика, потом Италия, где он был арестован у поэта Сильвио Пеллико. Возвращение во Францию, новая тюрьма и, наконец, со смертью Бурбонов конец несчастьям, право жить свободно, но в бедности, за счет помощи горстки преданных друзей. Горстки, к которой немедленно присоединилась госпожа д'Апшье. Покидая короля, она унесла с собой его обещание обязательно посетить ее в Воренаре, куда она в спешке отправляется, чтобы, no-возможности, сделать там королевскую резиденцию.

Двадцать лет Ришемон прожил там почетным гостем. Он уезжал иногда в Рим или Лион, но всегда возвращался в этот дом, ставший «его» домом. У него были там свои аппартаменты, свои слуги, ему готовили отдельную пищу, которую он принимал в своей столовой, за исключением тех случаев, когда к обеду приходил кто-нибудь из верных друзей. Госпожа д'Апшье, установившая в Воренаре почти версальский этикет, не позволяла приблизиться к принцу, не попросив заранее аудиенции. Садовники круглый год на клумбах и в оранжереях выращивали лилии, предназначенные для аппартаментов «короля», которого все называли не иначе как «монсеньор»…

Естественно, семья графини возмутилась и прислала доверенное лицо, которое очень плохо приняли:

— Если вы боитесь за мое наследство, — сказала госпожа д'Апшье, это дело решенное, и я прошу вас не присылать сюда больше никаких уполномоченных.

Она никогда еще не была так счастлива. Ее жизнь изменилась. Она сняла свои траурные одежды. Графиня носит теперь «неприличный» фиолетовый, серый, сиреневый разных оттенков, соответствующих ее возрасту и ее положению. Она окружает своего гостя вниманием и не обижается, когда он уезжает ненадолго в Лион.

«Мы ведем прекрасную жизнь, — пишет она. Он внук Генриха IV и Людовика XV. В его венах течет благородная кровь Бурбонов…»

Она не прекращает собирать новых сторонников и писать в разные концы Европы, чтобы его признали сыном Людовика XVI. Они вместе едут в Неаполь, где папа обещал их принять. Но их приезд поднимает такой скандал, что Его Святейшество отказывает в аудиенции.

«Монсеньор» разочарован, после этого он вызывает «свою сестру»в трибунал Сены. Но смерть герцогини Ангулемской ставит точку в его надеждах. Единственная женщина, которая могла бы официально признать его, умерла. Его игра окончательно проиграна, и он это знает.

Последние месяцы были тяжелыми. Это был сломленный человек, несмотря на заботы друзей. У него болят ноги, а его язык начинает заплетаться. Он умер в своей комнате, заполненной лилиями, 10 августа 1853 года.

Госпожа д'Апшье выгравировала на его могиле: «Луи-Карл Французский, сын Людовика XVI и Марии-Антуанетты, рожденный в Версале 17 марта 1785 года и умерший в Глезе 10 августа 1853 года». К несчастью, трибунал Виллефранша в 1859 году выступил против притязаний бедного Ришемона и выбил другую эпитафию напротив кладбищенской стены: «Никто не скажет над моей могилой: бедный Луи, как мне тебя жаль! Молитесь за него!» Могила до сих пор видна с кладбища Глезе, деревни, принадлежащей Воренару.

Оставшись одна (у нее не было детей), госпожа д'Апшье намеревалась завещать свой замок архиепископу Лионскому, для того, чтобы он там сделал свою летнюю резиденцию. Для этого в 1848 году она строит часовню. Но в конце концов она завещала свое поместье племяннику, господину Морису де Лонжевиль, потомки которого до сих пор владеют этим прекрасным жилищем с его неразгаданной тайной.

ГРАНЖ-БЛЕНО. Прекрасная любовь мадам Лафайет

Как странен феодальный замок, увиденный глазами современника изящного XVIII века. Сохранив суровую простоту средневековья, он не воспринял «века Просвещения»: но, может быть, он прав, это — один из путей забвения.

Благородное и древнее поместье Гранж-ан-Бри впервые упоминается в XVIII веке. Во времена башен и замков оно принадлежало роду Куртене, тому самому, которому удалось заполучить императорскую корону в Константинополе. Потом оно перешло к герцогам Де ла Фейад, потом — роду Агессо. И наконец, к хрупкой молодой женщине, которая однако оказалась достаточно смела, чтобы пронести через два континента двойную тяжесть знаменитого имени и великой любви, подобную которой найти трудно: речь об Адрианне де Ноай, маркизе Лафайет.