Буря в песках (Аромат розы) - Райан Нэн

Как только Баррет взял себя в руки, Эмили снова попыталась разубедить его жениться, стараясь придать своему голосу задушевную интонацию:

— Баррет, я знаю, что ты по-настоящему добрый человек. Я знаю также, что ты хочешь сделать богоугодное дело. Но, пожалуйста, не думай, что ты должен жениться на этой девочке. Вполне достаточно того, чтобы взять ее в дом и заботиться о ней. Я помогу тебе в этом, обещаю. Люди Марфы знают, какой ты хороший человек, Баррет. Никто не заподозрит ничего плохого в том, что ты приютишь дочь старого друга после смерти ее отца. Разве ты этого не понимаешь? Никто не увидит ничего дурного в этом. Разве ты не можешь просто позволить ей приехать и пожить здесь вместе с нами в течение шести месяцев, перед тем как жениться на ней?

Баррет поднял горящие глаза на свояченицу. Он играл серебряной ложечкой, как будто его заинтересовала ее форма.

— Ты получала какие-нибудь известия от Пекоса в последнее время? — спросил он.

Застигнутая врасплох, она пробормотала:

— Нет, ничего за последние несколько недель. Ты же знаешь Пекоса, он просто появится здесь в один прекрасный день без всякого предупреждения.

— Вот именно. И до того как он свалится как снег на голову, я собираюсь жениться на Анжи Уэбстер. Я не хочу, чтобы Пекос…

— Кто это меня зовет? — донесся с противоположного конца двора смеющийся голос.

Эмили и Баррет обернулись одновременно. Высокий мужчина направлялся к ним. Его иссиня-черные волосы поблескивали под лучами палящего солнца, длинное сильное тело с кошачьей грацией двигалось по каменному полу, а серебряные шпоры позвякивали при каждом шаге. Белая полурасстегнутая рубашка наполовину обнажала загорелую грудь, на которой вились черные волоски. Ружейный ремень из гладкой черной кожи перепоясывал стройные бедра. Начищенная рукоятка ружья отражала солнечные лучи, на какой-то миг ослепив остолбеневшего Баррета МакКлэйна.

Подойдя ближе, высокий мужчина с ослепительно сверкающими на смуглом лице зубами продолжал смеяться глубоким низким смехом. Он остановился за креслом Эмили Йорк, нежно положил длинные смуглые пальцы ей на щеки и откинул ее голову назад. Наклонившись, он крепко поцеловал ее и весело спросил:

— Ну, как поживает моя любимая тетушка?

Тонкие, покрытые кружевом руки Эмили потянулись к нему, и она просияла:

— Пекос! Ты приехал домой!

Глава 3

С трепетом и дрожью Анжи Уэбстер закрыла за собой дверь дома, где прожила всю жизнь. Со дня рождения здесь, в маленьком удобном доме на улице Смоковниц, для нее сосредоточилась вся Вселенная. Хотя она часто раздражалась, что жила как заключенная в этих старинных стенах, мысль о том, что теперь она покидает свой дом навеки, чтобы отправиться в незнакомую далекую землю и выйти замуж за человека, которого никогда прежде не видела, наполняла ее ужасом.

Положив руку на дверную ручку, Анжи застыла на минуту, окидывая прощальным взглядом опустевшее теперь жилище. Слезы блеснули в ее глазах, она страстно желала запереть дверь и спрятаться где-нибудь внутри, чтобы никуда не уезжать.

— Анжи, перестань даром тратить время, пора идти. — Голос отца заставил ее очнуться. Она заперла дверь и кинулась вниз по деревянным ступеням веранды.

— Доброе утро, мистер Дэвис, — сказала Анжи, приветливо улыбнувшись соседу, живущему через улицу напротив, который любезно согласился отвезти Уэбстеров к причалу.

— Доброе утро, Анжи, — кивнул он, протягивая руку хорошенькой девушке.

Оперевшись на нее, она поднялась в высокий экипаж и села рядом с отцом. Анжи бросила через плечо короткий взгляд на две дорожные сумки и тут же услышала скрип обшитого кожей сиденья, на которое с шумом сел Берт Дэвис.

— Готовы? — спросил он, беря в руки поводья.

— Готовы, — подтвердил Джереми.

— И вы, Анжи? — Берт Дэвис взглянул на маленькое печальное личико. Мягким голосом он снова обратился к ней:

— Дорогая, мы можем ехать?

Не доверяя своему голосу и спрятав холодные как лед руки в складках поношенного белого льняного платьица в синюю полоску, Анжи кивнула головой, хотя ей казалось, что сердце у нее вот-вот разорвется от горечи. Понимая ее отчаяние, Берт Дэвис прищелкнул языком, понукая старую лошаденку, впряженную в маленькую коляску. Его душа тоже болела. Берт и его жена Перл жили через улицу напротив дома Уэбстеров в течение пятнадцати лет. Берт очень живо помнил день, когда они с женой переехали в маленький белый домик на улице Смоковниц. Едва только он помог Перл выйти из экипажа, как самый прекрасный ребенок, которого они когда-либо видели, перелетел через улицу, и льняные волосы девочки сверкали в лучах яркого июльского солнца.