Королевство грез - Макнот Джудит

— Вы прекрасны, — тихо проговорил он. — Постойте минутку, пускай все посмотрят как следует.

— Как мне дали понять, милорд, одною из многочисленных причин, по которым вы отказывались на мне жениться, будь я хоть королевой Шотландии, была моя неприглядная внешность.

Дженни заметила изумленное недоумение в серых глазах и инстинктивно поверила в его искренность.

— Я высказал множество возражений во время сердитого разговора с Генрихом, но этого среди них, разумеется, не было. Я всяким бываю, Дженнифер, — спокойно добавил Ройс, — но я не слепой.

— В таком случае, — поддразнивая, отвечала она, — я принимаю вашу нынешнюю замечательную оценку моей внешности.

— А еще что-нибудь от меня примете? — многозначительно проговорил он низким голосом.

Она склонила голову, как королева, удостаивающая царственной милости простого смертного.

— Все… до тех пор, покуда мы остаемся здесь.

— Вот упрямая ведьма, — с притворной суровостью бросил Ройс, потом глаза его взглянули нежно и доверительно, и он добавил:

— Новобрачным пора присоединиться к гостям.

Продев ее руку себе под локоть, он повернулся, и Дженни увидела, что, пока они разговаривали, рыцари выстроились позади Ройса в шеренгу — явно по заранее обговоренному плану, — чтобы быть официально представленными новой герцогине. Во главе их стоял Стефан Уэстморленд, который до сих пор почти не смотрел на нее, ежели не считать хмурого взгляда в зале Меррика. Теперь он приложился к щеке легким братским поцелуем, отступил назад, ухмыльнулся, и Дженни вдруг поразилась, до чего он похож на Ройса, особенно когда улыбается. Волосы Стефана были светлее, лицо не такое суровое, глаза не серые, а голубые, но он, как и брат, не страдал нехваткою очарования, когда желал проявить его, как в данный момент;

— Извинений за неприятности, которые я причинил вам, миледи, было бы недостаточно, и они чересчур запоздали. Все же я приношу их сейчас, со всей искренностью надеясь, что вы когда-нибудь найдете в своем сердце силы простить меня.

Слова раскаяния прозвучали так чистосердечно и мило, что Дженни, учитывая настроение вечера и предписание правил хорошего тона, ничего не осталось, как только принять его, что она и сделала, получив в награду от своего новоиспеченного деверя широкую улыбку. Он наклонился к ней и добавил:

— Разумеется, мне не приходится просить прощения у брата, ибо ему я оказал величайшую услугу.

Дженни не могла совладать с собой; замечание Стефана выглядело столь вопиющим, что она расхохоталась.

Заметив на себе взгляд Ройса, она посмотрела на него и прочла в серых теплых глазах одобрение, а также нечто, весьма смахивающее на гордость.

Следующим был Арик, и показалось, что каменный пол задрожал, когда грозный гигант двинулся вперед шагами, каждый из которых был вдвое длинней, чем у обычного человека. Как и предполагала Дженни, великан с лицом, словно высеченным из гранита, не унизился до извинений, не говоря уж о галантных речах или даже поклоне. Он стоял перед ней, глядя прямо перед собой, а потом, встретившись с ней взглядом необычно светлых глаз, просто коротко кивнул головой. Повернулся и отошел, вселив в Дженни уверенность, что таким образом он только что утвердил свое господство над ней, а не наоборот.

Видя ее ошеломленное замешательство, Ройс наклонился и, фыркнув, шепнул на ухо:

— Не сердитесь — Арик ни разу не снизошел до подлинных клятв в верности и мне тоже.

Дженни взглянула в смеющиеся серые глаза, и весь вечер внезапно представился ей чередой радостных волнений и обещаний, присущих скорей не осенней, а первой теплой весенней ночи.

Затем вышли два рыцаря, составляющих личную охрану Ройса. Сэр Годфри, высокий, симпатичный мужчина, приближающийся к тридцати годам, был первым и тут же стал ее фаворитом, ибо, поцеловав руку, совершил нечто, полностью развеявшее напряженность, возникшую после знакомства с Ариком. Обратившись ко всем присутствующим, он провозгласил ее единственной в мире женщиной, которой хватило ума и храбрости одурачить целую армию, потом вновь повернулся к Дженни и проговорил с широчайшей улыбкой:

— Надеюсь, миледи, если когда-нибудь вы решитесь бежать из Клеймора, как бежали несколько недель назад из лагеря, то пощадите нашу гордость, оставив побольше следов, чтобы мы могли вас отыскать.

Дженни, принявшая кубок вина, протянутый Рейсом, отвечала с притворной серьезностью:

— Если когда-нибудь я решусь бежать отсюда, то как следует позабочусь, чтобы побег не удался, будьте уверены. Сэр Годфри взревел от хохота и чмокнул ее в щеку. Сер Юстас, пригожий блондин с веселыми карими глазами, галантно заметил, что, если б во время побега ее волосы были распущены, они углядели бы золотое пламя и нашли ее, где бы она ни пряталась, за что удостоился сдержанно-предостерегающего взгляда Ройса. Не смутившись, сэр Юстас склонился и, поддразнивая, сообщил Дженни:

— Глядите-ка, он ревнует… завидует моей великолепной внешности и рыцарскому обхождению.

Один за другим они представали перед ней — искусные, грозные рыцари, которые в свое время убили б ее по одному слову своего господина, а теперь клялись защищать даже ценой собственной жизни. Одетые не в кольчуги и шлемы, а в тончайшую шерсть и бархат, старшие рыцари обращались с ней с той или иной степенью любезности, тогда как несколько младших проявляли искреннее раскаяние по поводу прошлых своих поступков.

— Надеюсь, — сказал Дженнифер юный сэр Лайонел, — я не причинил вашей светлости излишнего неудобства, когда… когда… э-э-э… схватил вас за руку и потащил…

Дженни хихикнула и подняла брови:

— …и проводили меня в палатку той первой ночью?

— Вот именно, проводил, — с облегченным вздохом повторил он.

Гэвин, молоденький оруженосец Ройса, был последним, официально представлявшимся новой госпоже. Похоже, юношеский максимализм помешал ему перенять пример более опытных старших рыцарей и следовать правилу — кто старое помянет, тому глаз вон, — посему он поклонился Дженни, поцеловал руку и с плохо скрытой враждебностью произнес:

— Надеюсь, миледи, на самом деле вы не собирались заморозить нас насмерть, когда изрезали одеяла.

За сие замечание он получил ощутимый тумак от сэра Юстаса, прилепившегося к Дженни сбоку и с неудовольствием заметившего ему:

— Если таково твое представление о галантности, нечего удивляться, что юная леди Анна поглядывает не на тебя, а на Родерика.

Упоминание о Родерике и леди Анне заставило паренька замереть от обиды и окинуть зал гневным взором. Поспешно извинившись перед Дженнифер, Гэвин заторопился к хорошенькой брюнетке, беседующей с мужчиной, которого Дженни не знала и который казался скорее воинственным, чем галантным.