Несущая свет. Том 1 - Гиллеспи Донна

— Нет, ничего подобного. Это просто… просто картина, рисунок, на котором видна вся ваша местность, так что человек, который никогда не был в ваших краях, может быстро все найти. Такая вещь вовсе не нужна воинам германских племен, потому что каждый из них знает эту местность, как свои пять пальцев, — Деций взял в руки кожаный ремень с вырезанными на нем буквами и тяжелой серебряной пряжкой, украшенной чернью. — Клянусь хвостом Цербера, это…

Ауриана чувствовала, что Деция одолевают противоречивые чувства, что он принимает очень нелегкое решение. Он бесконечно долго молчал, и на мгновение девушке почудилось, что тень угрюмого сожаления пробежала по его лицу.

— Значит, ты говоришь, что он преследовал тебя?

— А почему у тебя такой вид, будто ты знаешь того человека? Он — мертв. Я убила его копьем.

— Ты..? — с изумлением переспросил он, но тут же утвердительно закончил фразу с легким беспокойством в голосе, — … убила его.

Деций взглянул на нее и впервые заметил то, чего раньше как будто не замечал: ее сильные руки и ноги, тугой лук, постоянно висящий у нее на боку, рукоять кинжала, выглядывающая из-за пояса сквозь раздвинутые полы плаща, но более всего его потрясла мысль о той неумолимой безжалостной силе, которая кроется за кажущейся робостью этой девочки, и Деций внутренне содрогнулся. Кто же это перед ним? Женщина или демон? Может быть, эта мрачная туманная страна вновь возродила к жизни Атланту, деву-охотницу из древних преданий?

— Ауриана, — сурово произнес он, — у этого воина был вот здесь на скуле загрубелый пористый участок кожи, похожий на след от перенесенной в детстве ветрянки? У него была крупная голова с черными курчавыми волосами… и необычно светлые глаза?

Она медленно кивнула.

— Деций, как ты мог узнать этого воина, воина одного из наших племен? Неужели все эти внешние признаки как-то обозначены на его поясе?

Ауриана нетерпеливо глядела на Деция в ожидании ответа, но тот сидел молча, погруженный в угрюмую задумчивость. Внезапно он резко отвернулся от нее.

— Все, Ауриана! Я и так слишком много сказал тебе. Если я не перестану болтать, я могу превратиться в предателя своего народа.

— Твоего народа?! — казалось, сам воздух вокруг нее заискрился от того страшного волнения, которое охватило девушку. — А при чем же здесь твой народ? И вообще, теперь мой народ является по существу твоим народом. Ты раб, и ты принадлежишь нам. Поэтому ты должен опасаться стать предателем нашего народа. Какой же ты подлый! Ты мне уже сказал такое, что способно свести меня с ума, и вдруг после всего этого ты неожиданно замолкаешь. Я не позволю играть со мной подобным образом!

Она поднялась и, некрепко держась на ногах от выпитого вина, сделала несколько неуверенных шагов, а затем выпрямилась, постаравшись придать своему облику подобающее достоинство.

— Ауриана, умоляю тебя, останься. Я скажу тебе все, что ты только пожелаешь…

— Будь ты проклят! Сиди тут себе и молчи! А мне пора идти. Я и виду не подам, что мы когда-нибудь говорили с тобой — и, главное, никогда в жизни больше не подойду и не заведу с тобой беседу!

И она пошла по дорожке, ведущей к пролому в каменной стене, быстрой размашистой походкой солдата на марше.

Отчаянье охватило Деция. Казалось, что она удалялась, унося с собой жизнь, и окружавшая Деция со всех сторон пустота захолодила душу… Он передернул плечами от неприятного чувства покинутости и одиночества. Противоречивые чувства боролись в нем; он пытался и не мог разобраться в них.

Что такое «быть предателем»? Что означали для него теперь эти слова? Можно ли вообще назвать человека предателем, если его высказывания никому не приносят никакого вреда?

Само слово «предатель», если задуматься, было неуместно и звучало неестественно, как будто оно представляло собой всего лишь средство, с помощью которого армия принуждала к повиновению человека, находящегося далеко от нее, вне пределов досягаемости. С каждым месяцем, проведенным Децием в плену, легион, казалось, отодвигался от него все дальше и дальше. Армия, эта хорошо отрегулированная машина, прекрасно функционировала и без него, и было совершенно очевидно, что она сразу же забыла о нем. Деций вспомнил своих командиров, представителей римских аристократических семей. Они, конечно, понятия не имели, что такое тащить на своем горбу весь день тяжелую поклажу или рыть вокруг крепости до кровавых мозолей на ладонях оборонительные рвы…