Несущая свет. Том 1 - Гиллеспи Донна

— Ты права, — мягко сказал он. — Но от этого вовсе не легче. Миру все равно, права ты или нет. Сила прислушивается к голосу другой силы.

Он взял в руки кожаный пояс.

— А теперь я отвечу на твой вопрос, — продолжал он, — я знаю этого человека, потому что было бы странно, если бы я его не знал. Это ведь Валерий Сильван, Префект римской кавалерии, принадлежащий к сословию всадников — это по-вашему что-то вроде звания вождя. Слова, вырезанные здесь, указывают на когорту, в которой он служил — «Первая», а вот здесь вырезано «Четырнадцатый Легион». Он, по всей видимости, возглавлял всю экспедицию. Это кстати объясняет тот факт, почему он не прекратил преследования. Воин такого высокого ранга не мог позволить себе оставить погоню, как бы признав этим свое поражение.

— Значит, я убила… вождя?

— Я так надеялся, что ты, в конце концов, улыбнешься! Да, этот человек стоит сорока или пятидесяти обыкновенных солдат.

— Если это действительно так, как ты говоришь, значит, я совершила настоящий подвиг. Деций… когда я предстану перед собранием племени, я дам тебе слово. Ты должен будешь все это рассказать сначала моему отцу, а потом всем соплеменникам.

Децию едва удалось скрыть охватившую его радость: он знал, что обычное место таких собраний расположено очень близко от границы с Римской Империей.

— Я с удовольствием отправлюсь туда.

— Похоже, даже со слишком большим удовольствием. Я вижу тебя насквозь, Деций. Ты собираешься бросить меня сразу же, как только мы приблизимся к границе.

— Нет, не сразу. Я сначала посмотрю, как ты запутаешься в той сети, которую расставил для тебя Юлиан и, немного побарахтавшись в ней, смиришься, наконец, и выйдешь замуж за этого бешеного дуралея — сына Видо. Почему бы тебе сразу не подумать обо всем этом и не бежать в далекие северные леса?

Ауриана немного помолчала, не спуская глаз с сонного лика бледной луны, выглядывающей из-за верхушек сосен. И Деций никак не мог отогнать от себя наваждения — ему казалось, что Ауриана о чем-то молча беседует с луной.

— Ты плохо знаешь меня, Деций. Я бы никогда, никогда не бросила ее!

Деций сразу же понял, что «ее» означало «Ателинду», однако сама Ауриана не могла бы с уверенностью сказать, имела ли она в виду свою мать или свою родную землю — эти святые понятия слились в одно в ее душе.

Затем она неожиданно заявила слегка насмешливым тоном подвыпившего человека, пытающегося сохранить полное спокойствие:

— Подожди-ка, я ведь еще не попросила тебя об одолжении, и мы еще не обсудили его условия.

— Ах, да! Одолжение. Все правильно. Ты, наверное, хочешь, чтобы я поймал тебе какую-нибудь дикую лошадь. Ауриана, моя бедовая принцесса, тебе сильно не хватает одного важного человеческого качества — здорового чувства страха.

— Ты не угадал. Первая часть одолжения, о котором я прошу тебя, состоит в следующем: я хочу, чтобы ты научил наших оружейников делать такие же удобные короткие мечи, какими вооружены римляне, а также щиты из бычьих шкур и далеко летящие дротики. Конечно, прежде чем ты это сделаешь, я должна уговорить отца убедить собрание племени в необходимости подобных перемен. Вторая же часть твоего одолжения должна остаться между нами, ни один человек — будь то свободный или раб — не должен ничего знать об этом. Деций, я хочу, чтобы ты научил меня искусству владения мечом, научил по всем правилам, так, как вы, римляне, учите своих новобранцев-легионеров.

Глаза Аурианы горели таким страстным, почти нежным огнем, как будто она была влюбленной девицей, пришедшей на свое первое свидание.

— Похоже, тебе нельзя пить, — сказал Деций, ставя фляжку с вином подальше от нее.

— Тогда давай поговорим завтра, без всякого вина, и ты услышишь, что я произнесу те же самые слова.

— Ну хорошо, в своей жизни я видел множество самых разных сумасшедших, каждый из этих достойных сожаления людей сходил с ума по-своему; но видят боги, с такого рода помешательством я сталкиваюсь впервые!

— Твои глупые шутки, Деций, неспособны поколебать моей решимости, как бы ты не старался.

Он потянулся к ней и взял ее за руку.

— Не истолковывай моих слов превратно, Ауриана. Хочешь, я прямо сейчас начну твое обучение? И первое, что я сделаю, я преподам тебе короткий урок военной науки и истории. Слушай внимательно, милашка. Главная сила не в оружии, исход боя мало зависит от него одного. И ты не сможешь прогнать римлян со своей земли только собственными руками, даже если я и превращу их в жалкую копию рук настоящего римского легионера, и даже если тебе удастся убедить своих взять тебя на поле боя, — хотя я предпочел бы видеть тебя связанной по рукам и ногам. Одним словом, дело не в этом. Дело — в нашем народе. В самих римлянах. Мы сражаемся как один человек. Мы беспрекословно подчиняемся своим командирам даже в мирное время, а твой народ называет такой порядок вещей рабством. Мы не связаны всякими нелепыми «священными» законами — мы прямо идем к избранной цели, добиваемся тех результатов, к которым стремимся. Таким образом, все дело — в дисциплине, а не в оружии. Весь мир принадлежит нам и находится под нашим влиянием уже более столетия. Поэтому бороться с нами — это все равно, что выйти вооруженной до зубов на морской берег и вступить в бой с волнами. Оставь эти мысли. Некоторые народы определены самими богами, чтобы повелевать и править, а другие предназначены служить первым, и ничего с этим не поделаешь. Мы — всего лишь жалкие твари, стоящие посреди сурового мира и лишенные даже малейшего выбора, нам остается только выстоять, исполнить волю богов, приложив к этому все свои старания, — он остановился на секунду и вздохнул. — К сожалению, я вижу, что с тем же успехом мог бы говорить обо всем этом с каменной стеной, но я не мог не попытаться сделать все от меня зависящее. Вот и весь мой урок военной науки и истории.