Я люблю другого - Картленд Барбара

Он же на самом деле вел себя с ней как истинный джентльмен, не получая от этого ровным счетом ничего, если не считать горечи от осознания собственной слабости во всем, что касалось ее.

Фенела устроила себе сильнейшую мозговую встряску. Хоть она и чувствовала, что упрекать себя в такой момент бесполезно, но все-таки подумала о том, что слишком плохо обошлась с Ником. Более того, даже сегодня утром она продолжала упорствовать в прежнем стиле общения с ним.

Она поймала себя на размышлениях о том, каким бы стало ее отношение к своему мужу, если бы испытания нового самолета проводил именно он, или если бы ему пришлось сейчас сражаться с врагами, как он делал это в прошлом.

Фенела подумала: а было бы ей сейчас стыдно, если бы она провела ночь с Николасом накануне его отъезда?

Зная Ника, она была уверена в том, что последняя ночь у него наверняка выдалась бессонной.

Она могла представить себе, как он расхаживает по комнате, час за часом Прислушивается к бою дедовских часов в зале или пытается заснуть, лежа в темноте с закрытыми глазами, когда у него напряжен каждый мускул, а каждый нерв чувствует полет «Кобры», когда ее серебряные крылья несутся в его воображении по голубому небу.

Она понимала, что ее разум бессовестно уклоняется от более глубокого осмысления сложившихся между ними отношений.

Все утро напролет мысли Фенелы непрестанно возвращались к Николасу. Пробило двенадцать часов, затем медленно, минута за минутой, как ей показалось, приближалось время ленча.

Немного полегче стало только тогда, когда собрались вместе все домочадцы и можно было окунуться в их болтовню, чтобы забыть, хотя бы на короткое время, об испытаниях, которые могли проводиться как раз в тот момент.

После ленча Фенела и тетя Джулия сидели и разговаривали друг с другом, но девушка никак не могла собраться с мыслями, чтобы внимательнее следить за содержанием их беседы. Она не переставая думала о Николасе и проводившихся на аэродроме испытаниях.

Она посмотрела на часы, стоявшие на каминной полке, – было уже больше трех часов пополудни. Неужели у него до сих пор не было ни одной возможности, чтобы позвонить ей? Наверняка ведь у него уже были какие-нибудь новости, которые он мог бы сообщить и Фенеле.

А если предположить, только предположить, не более, что дела пошли плохо и около Николаса нет никого, к кому он мог бы обратиться, кто мог бы поддержать его в этот самый для него черный день?

Повинуясь какому-то импульсу, Фенела сказала:

– Мне надо ехать в Уэтерби-Корт. Ник отправится туда, чтобы позвонить мне, и я хочу быть уже там, когда он приедет.

Если Джулия Мак-Клелланд и сочла ее внезапное решение несколько странным, она была достаточно умна, чтобы не выражать своего удивления вслух; вместо бесплодных догадок она помогла Фенеле переодеться в новое платье и пообещала объяснить остальным домочадцам, куда и зачем та направилась.

– Если ты не вернешься вовремя, я позабочусь о чае и обеде, – заверила ее тетка, – так что не беспокойся.

– Я все-таки надеюсь вернуться к обеду, – ответила ей Фенела, но не совсем уверенно.

В первый раз за всю свою жизнь она принесла интересы собственной семьи в жертву какому-то другому делу. Семье придется в этот раз обойтись без нее, решила Фенела.

Она поцеловала свою тетку и взяла с собой только сумку.

Фенела быстро спустилась по лестнице вниз, вытащила из-под навеса у задней двери свой велосипед и покатила на нем по дороге.

Весь путь до Уэтерби-Корт занял у нее около двадцати минут, и когда Фенела добралась до усадьбы, она была почти уверена в том, что Николас уже ждет ее в зале. Она думала, что если он вдруг позвонил в Фор-Гейблз после ее отъезда, то тетя Джулия сообщит ему, что Фенела отправилась к ним.

Но Николаса дома не оказалось; по приезде в Уэтерби-Корт она встретила только леди Коулби, одетую в униформу служащих Красного Креста, поскольку та была президентом отделения этого общества в их графстве.

– Фенела, вот это сюрприз! – воскликнула леди Коулби. – А я и не думала увидеть вас здесь в это время.

– Признаться, я тоже, – ответила Фенела, – но я хотела бы повидаться с Николасом. Он уже вернулся?

– Нет, он все еще на аэродроме – по крайней мере сегодня утром он направлялся именно туда. Полагаю, вы останетесь дожидаться его? Скажите Доусон, чтобы принесла вам чаю. Боюсь, что не смогу остаться и составить вам компанию. Я и так уже опаздываю на собрание в Мельчестере.