Розамунда, любовница короля - Смолл Бертрис

Розамунда вошла в спальню и улыбнулась лежавшему на постели мужчине.

– Милорд! – воскликнула она, приседая. – Я приказала приготовить ванну, и вы должны спрятаться, когда придут слуги. Не дай Бог, кто-то узнает, что вы валяетесь в спальне, вместо того чтобы выбраковывать овец!

Она весело подмигнула мужу.

– Я велела дать дядюшкам еды на дорогу и благополучно выпроводила.

– Подойди, жена, и поцелуй меня, – приказал он, чуть сощурившись.

Но Розамунда игриво отстранилась.

– Мейбл сказала, что кухарка, сестра которой служит в Оттерли, говорит, будто у Мейвис живот на нос лезет, но мой дядя тут ни при чем. Поэтому у него такой ужасный вид. Он не может отречься от ребенка, чтобы не навлечь на себя позора, а ты ведь знаешь, каков дядя Генри.

– Иди сюда, – повторил он уже настойчивее.

– Кажется, слуги идут, – лукаво бросила Розамунда, – вам следует спрятаться в моем скромном гардеробе, муженек.

Оуэн нехотя поднялся, подошел к небольшой, закрытой занавеской нише и, повернувшись, притянул к себе жену.

– Мадам, вам грозит опасность получить трепку, ибо вы, боюсь, стали ужасно противной маленькой кокеткой.

Он завладел ее губами. Задохнувшись, она оттолкнула его, но прежде потянулась погладить его мужское достоинство, явно нуждавшееся в ее внимании.

– Мы решим это, когда ванна будет готова. Снимите одежду, сэр, ибо я намереваюсь собственноручно вымыть вас.

– Ах, – пробормотал он, – вы так же непослушны, как я и думал, мадам. Но повинуюсь вам и с нетерпением жду ваших милостей.

Он со смешком направился к нише.

– Войдите, – откликнулась Розамунда, когда в дверь постучали.

Несколько слуг внесли дубовые ведра с дымящейся водой. Один из них, поставив ведро на пол, подошел к небольшому углублению перед камином и вытащил лохань.

Дождавшись, пока слуги наполнят ее водой, Розамунда плеснула туда капельку драгоценного душистого масла, подарок шотландской королевы, и в комнате распространился аромат белого вереска. Когда мужчины ушли, Розамунда заперла дверь на засов. Из ниши раздался кашель.

– Еще минуту, милорд, – сказала она мужу, спеша раздеться. Оставшись обнаженной, она медоточивым голоском позвала:

– Выходи, Оуэн. Я готова.

Оуэн выступил вперед, тоже совершенно нагой, и при виде голой жены улыбнулся.

– Я не выбракую тебя из отары, любимая, – поддразнил он. – Кровь Христова, Розамунда, ты самое прекрасное создание, которое я, когда-либо встречал.

Впрочем, не помню, что я когда-либо видел женщину, на которой не било бы ни клочка одежды.

Во взгляде его светилось нескрываемое восхищение.

Она, в свою очередь, оглядела его высокую стройную фигуру. В солнечном свете, струившемся в окна, он выглядел поистине великолепно. Широченные плечи, узкая талия и, длинные мускулистые ноги! Легкий золотистый пушок покрывал его ноги и грудь. Тонкая дорожка завитков спускалась по животу, исчезая в золотистом треугольнике, на котором покоилось его мужское достоинство.

– Это ты – самое прекрасное создание на земле, милорд Оуэн, – тихо ответила она, краснея от собственной дерзости и смущенно отворачиваясь от этого великана, ставшего ее мужем. Неужели все жены так ведут себя с мужьями?

Он встал за ее спиной и, обняв за; талию, привлек к себе. Другая рука сжала грудь и стала играть с соском. Теплые губы прижались к затылку, скользнули по плечу. Он едва слышно шептал, обдавая ее ухо жарким дыханием, возбуждая почти до безумия.

– Прошлой ночью ты спросила, можем ли мы любить друг друга, как баран и овечка. Я ответил, что можем, но не в первый раз. Я трижды погружался в тебя, Розамунда. И теперь покажу, как баран берет овечку.

Он снова стиснул ее грудь.

От волнения Розамунда едва дышала, вздрагивая всем телом. Он легонько подтолкнул ее к столу и, когда ее бедра коснулись столешницы, приказал:

– А теперь, любимая, наклонись вперед и обопрись о стол обеими руками. Видишь, ты совсем как милая молоденькая овечка на лугу. Похотливый баран накроет тебя своим телом, оседлает и вонзится в твой горячий влажный любовный грот.., вот так!

Он одним толчком вошел в нее, заполнив до отказа.

Розамунда от неожиданности ахнула. Он так велик, и она могла поклясться, что его любовное копье подрагивает в ней.

– О-о-х, Оуэн! – вскричала она, когда он стал двигаться, резкими короткими ударами пронзая ее. – О да!

Под его весом ее груди расплющились. Его пальцы крепко держали ее. Она снова ахнула от удовольствия, когда он глубоко погрузился в нее, а потом медленно вышел, лаская ее тело чувственными поглаживаниями своей плоти.