Любовные хроники: Флинт Маккензи - Ли Эйна

Гарнет подняла глаза к небесам. Как ей нужен какой-нибудь знак, уверение в том, что она значит для Флинта больше, чем любая другая, с кем можно порезвиться в постели! «Боже, ну, пожалуйста, дай мне какой-нибудь знак!»

— Что ты делаешь здесь одна?

Голос прозвучал так внезапно, что она вздрогнула от неожиданности, хотя тут же узнала его обладателя.

— Как ты умеешь тихо подкрадываться, Флинт!

— Так же, как и команчи. Слышала, о чем предупреждал утром Люк? — Он подошел ближе и загородил собой луну.

— Но ты ведь не позволишь, чтобы со мной что-нибудь случилось?

Флинт подошел еще ближе и намотал на палец несколько медных локонов.

— В один прекрасный день, когда ты попадешь в такой переплет, меня может не оказаться рядом. Поэтому не стоит разгуливать одной. Идем обратно.

Гарнет безропотно позволила отвести себя в лагерь.

Все, кроме Люка, который отправился в дозор, и Джоша, уложенного в постель, собрались у костра и с увлечением наблюдали, как Хани и Джеб играли в карты.

— Хорошо, а теперь давай сыграем вдвоем пятью картами. — Хани раздала по пять карт. — У тебя что на руках?

— Пара восьмерок, два валета и трефовый король. — Он улыбнулся и выложил карты на середину импровизированного стола из одеяла. — Ставка — пять спичек.

— У меня пара шестерок, восьмерка, девятка и пиковая дама. Играю. Сколько хочешь прикупить?

— Как будто бы три. — Джеб оставил себе пару и сбросил оставшиеся карты.

— Банкир тоже прикупает три, — объявила Хани и откинула ненужные карты. Потом раздала каждому по три новых. — А теперь у тебя что?

— Я прикупил пару пятерок и бубнового валета. И поднимаю ставку. Вот еще десять спичек.

— А у меня, — Хани повернула ладонь с картами так, чтобы видели все, — три, семь и валет. Никакой от них пользы. Но я тоже поднимаю ставку на пять спичек.

— И я. — Джеб снова бросил пять спичек. — Потому что мои две пары бьют вашу пару шестерок. — Он широко улыбнулся Джою.

— Но только не это! — Хани снова повернула карты лицом к зрителям и показала картинки. — Полный дом! — У нее в руках было две шестерки и три туза.

— Да уж, такую карту не побьешь! — хлопнула ее по колену Мод.

А Джеб ошарашенно уставился на нее через стол:

— Как вы сумели это проделать, миссис Хани?

Хани молча вытряхнула три исчезнувшие карты из левого рукава.

— Чисто проделано, — похвалил Клив.

— Но откуда взялись три туза? — Джеб скреб пятерней свои густые светлые волосы.

— Скорее всего из правого рукава, — со знанием дела объяснил Клив.

— Настоящая мастерица! — восхитилась Мод.

— Никогда не пытайся повторить этот трюк, пока не осталось только два игрока, а сам ты за банкира, — продолжала наставлять партнера Хани.

— Не пытайся повторять его вообще, — резонно поправил Клив, — если не хочешь, чтобы твою руку вместе со всем остальным зарыли в сосновом ящике. Где ты научилась передергивать карты, Хани?

— Я много путешествовала с актерами.

— А честно выиграть когда-нибудь пыталась? — поддел ее Клив.

Глаза женщины засветились озорством:

— Наверное, я многое позабыла в покере, но не больше, чем ты знаешь вообще.

— Это вызов, сестренка! — воскликнул Клив. — Ну-ка подвинься, Джеб. Сейчас я преподам миссис Хани урок.

— Полегче на поворотах, — рассмеялась она. — Покажи, на что ты способен, Клив Маккензи!

Они продолжали играть, а зрители один за другим уходили спать. И наконец у костра остались только Хани и Клив.

Глава 23

Когда путешественники проснулись на следующее утро, дождь лил как из ведра. Он то прекращался, то начинался снова и по пятам преследовал отряд по плоской равнине. На третий день ненастной погоды прекратились все разговоры — говорили только о самом необходимом, днем, сгорбившись, тряслись в седлах, а по вечерам растягивали на столбах брезент и разжигали костер. Укрытие позволяло людям не промокнуть, но не могло изгнать сырость из тел и душ.

Люк становился все мрачнее, Хани сдержаннее, Джош капризничал и ныл, Мод взрывалась, Джой ушел в себя, а Флинт сделался молчалив. Они с Гарнет едва разговаривали. Даже Клив, обычно такой добродушный, кажется, дошел до предела. Только Джеб сумел сохранить хорошее расположение духа — улыбался и смеялся, несмотря на погоду.

На Гарнет накатило плаксивое настроение. И сколько бы она себя ни уговаривала, трясясь целыми днями в седле, все равно не могла избавиться от жалости к своей особе — такого за ней раньше не водилось.