Бриллиант для короля - Бенцони Жюльетта

Вести, приходившие из Испании, были еще огорчительней. Письма теперь доставлялись свободно, но вести были тревожными. Партия приверженцев свекрови Марии-Терезии попыталась обвинить молодую королеву в заговоре, посягающем на жизнь ее супруга короля. Свидетельство одного из «заговорщиков», а скорее всего боязнь, что в это дело вмешается разгневанный Людовик, избавило Марию-Луизу от трагической участи: заточения в монастыре, а потом насильственной смерти. Так считала герцогиня Елизавета и, когда рассказывала о печалящих ее новостях Шарлотте, добавила:

— Как мы были правы, когда решились обратиться к королю и я отвезла ему письмо, написанное вами и малюткой Невиль и доставленное отважным де Сен-Шаманом. Я предвидела, что жизнь королевы окажется в опасности, если с течением времени она так и не забеременеет, потому что именно ее, а не короля обвинят в бесплодии.

— Трудно забеременеть от мужа-импотента. И что же ответил Его величество Вашему королевскому высочеству?

— Что король Карлос II не отличается хорошим здоровьем и, вполне возможно, в самом скором времени сойдет в могилу. Что любой ценой наша милая королева должна сохранить этот брак и в случае его смерти стать его вдовой. Таковы требования политики. А потом она выйдет замуж за преемника Карлоса.

— Насколько мне известно, король Карлос чувствует себя ничуть не хуже, чем пять лет тому назад, и нет никаких оснований думать, что здоровье его ухудшается.

— Теперь в опасности Мария-Луиза. Бессильная страсть ее супруга, коварные ловушки австрийской партии, невыносимые тяготы бесчеловечного этикета, аутодафе, которыми продолжают ее развлекать, — все это отнимает у нее силы.

— Полагаю, что герцог Орлеанский осведомлен о состоянии своей дочери? Он всегда был хорошим отцом. Неужели он не поделился своим беспокойством с королем?

— Поделился, и даже думаю, что он уже проявил некоторую настойчивость.

— И что же?

Герцогиня Елизавета бессильно развела руками.

— Мы получили ответ, которого так опасались. Король объявил, что мы не имеем ни малейшего права вмешиваться в дела Испании. Мария-Луиза — коронованная королева и должна до конца следовать своей судьбе, иными словами — до могилы в Эскуриале. Боюсь, что это случится довольно скоро. Вы знаете, о чем просит Мария-Луиза в последнем письме? Не старайтесь, вы все равно не догадаетесь. Она просит прислать ей противоядия...

— Боже мой! Неужели она до такой степени чувствует себя в опасности?

— К сожалению, да. Герцогу Филиппу стало плохо, когда он прочел ее письмо. Всю ночь он метался, как раненый волк, а утром пришел ко мне за советом.

— Вопрос и правда непростой. Признаюсь, что сама я не сильна в противоядиях... Знаю только, что иногда помогает молоко.

— Я знаю не больше вашего, но у герцога Филиппа должны быть основательные познания по этой части благодаря его дорогим друзьям Лоррену и Эффиа, — с горькой усмешкой проговорила принцесса. — Но снадобья нужно еще передать королеве и сделать это так, чтобы не вызвать возмущения. Нужен гонец, который отправился бы в Испанию и передал их в ее собственные руки.

— Как обидно, что граф де Сен-Шаман сейчас в Испании! Он бы идеально выполнил это поручение.

— Мы не знаем, вернулся он туда или нет. У нас нет о нем никаких известий. Если его вдруг обвинили в том, что он был возлюбленным королевы, его судьбе не позавидуешь.

— Я могу поехать в Испанию. Я немного знаю страну, говорю по-испански, и Ее величество меня любила.

— Вы забываете, что и вас, и Сесиль де Невиль официально выслали из Мадрида. То, что вы стали графиней де Сен-Форжа, дела не меняет. Узнать вас не составляет труда. Послать вас в Испанию — значит обречь на верную смерть, а я этого никогда не допущу.

— Так что же делать?

— Ждать... И в первый и единственный раз в жизни предоставить возможность действовать моему супругу. Он обожает свою старшую дочь и не захочет, чтобы ее убили. Ее корона для него не главное! Думаю, самое лучшее — снова обратиться к королю. В конце концов, бедную девочку принесли в жертву его политике, и если король хочет, чтобы Мария-Луиза осталась вдовой своего несчастного супруга, то хорошо бы ему позаботиться о том, чтобы и сама она осталась в живых...

Принцесса хотела успокоить Шарлотту, но на глазах у нее показались слезы, голос дрогнул, и Шарлотта, забыв об этикете, встала на колени возле ее кресла.