Тина и Тереза - Бекитт Лора

Она не заметила, как скрипнула дверь, и не успела снять украшение с пальца, только в следующую минуту, заслышав шаги, сжала кисть руки в кулак и спрятала под передник.

Позади, распространяя вокруг запах лаванды, стояла Элеонора в серебристо-зеленой накидке, шляпке, украшенной страусовыми перьями, и пристально смотрела на выдвинутый ящик комода и растерянную девушку, щеки которой немедленно залил жгучий румянец.

— Тереза?

— Да, мэм. — Тихий голос ее дрожал. Сейчас Элеонора все поймет! Боже, какой позор! Тереза не знала, куда деваться от Элеоноры, от самой себя, от этой жизни, которая заставляет ее творить такое! Почему она так глупо попалась, она, а не Люсинда?!

Элеонора не успела ничего сказать — сзади появилась еще одна тень, и чьи-то пальцы легли на глаза женщины. Тереза перевела взгляд выше — на нее смотрел Нейл. От неожиданности девушка еще больше перепугалась, совсем упала духом, а он между тем делал ей знаки глазами, показывая на комод, и Тереза, мгновенно решившись, быстро и почти бесшумно — благо в окна бил дождь — сорвала с пальца кольцо, положила в футляр и сунула в ящик вместе с деньгами. На все ушло буквально несколько секунд.

— Нейл, это ты? — певучим голосом произнеслаЭлеонора.

— Угадали, мисс!

Женщина повернулась. Молодой человек поочередно поцеловал обе ее руки в тонких перчатках и улыбнулся: губами — ей, глазами — Терезе. Девушке не понравилась эта улыбка — без тени веселья, без следа иллюзий.

— Простите, мэм! — Девушка почти овладела собой. — Тисл просила меня сходить за керосином, а вас не было, и я…

— За керосином? В такое время? Все лавки уже закрыты.

— Нет, — спокойно произнес Нейл, — на набережной есть лавка, где торгуют до полуночи. Это недалеко. Ваша служанка, мэм, наверное, собиралась идти туда. Правильно я говорю? — обратился он к Терезе.

Тереза кивнула. В этот миг ее фигура казалась совершенно неподвижной, а в глазах пылал на диво сильный огонь, огонь раскаяния, гнева, презрения и всех земных страстей. Молодой человек поразился глубине неожиданно высветившихся чувств, на которые, оказывается, была способна эта девочка.

— Ладно, — сказала Элеонора, — иди, потом поговорим. Что там у тебя?

Тереза показала руки и даже вывернула карманы. Элеонора поморщилась.

— Девушка не похожа на воровку! — жестко произнес Нейл. Взгляд его был насмешлив и холоден. — Она новенькая? Откуда?

— Из провинции.

— О! Провинциалки, как правило, самые честные и добродетельные. Я знал одну такую.

Элеонора усмехнулась.

— Только не говори мне, что ты оценил ее по достоинству!

Нейл пожал плечами.

— Может быть, и нет… Мало кто из нас способен по-настоящему разбираться в людях. Взять тебя, Элеонора: меня удивляет, как ты при твоем жизненном опыте умудрилась окружить себя толпой лицемеров?

— Где ты видишь толпу?

— Одна Люсинда стоит целой армии иуд! Элеонора натянуто засмеялась.

— Ну и я не Иисус! Ладно, хватит болтать о прислуге, Нейл. Идем в гостиную. Тереза, принеси выпить.

Девушка выполнила приказ — принесла бутылку красного вина, два бокала и с громким стуком (только так она и могла сейчас проявить свои чувства) поставила поднос на стол.

— Иди, — сказала Элеонора.

Тереза вышла. Похоже, госпожа уже позабыла о своих подозрениях — ее взгляд и мысли были устремлены к гостю.

Ну и черт с ними!

Девушку колотила дрожь от недавно пережитого — и не только. Тереза ни капли не уважала Элеонору, более того — презирала, но вынуждена была подчиняться ей. Что же это — судьба: вечно находиться в зависимости от тех, кто хуже, недостойнее, ниже?!

Она не пошла к себе, зная, что может понадобиться Элеоноре, спустилась вниз и села на стул в пустом холле, надеясь поразмышлять в одиночестве о своей несчастной судьбе. Конечно, ей, Терезе Хиггинс, всего шестнадцать, и многое еще может перемениться, но… Сколько же можно ждать? И что же, в конце концов, следует сделать, чтобы жизнь изменилась не чуть-чуть, а в корне? Измениться самой? Но в чем? Говорят, добродетель рано или поздно вознаграждается Богом, но она что-то не могла припомнить таких примеров.

В дверь резко позвонили, и Тереза, вздрогнув от неожиданности, пошла открывать. Если это очередной поклонник (а кто еще мог прийти к Элеоноре?), следовало сказать, что госпожа занята и не сможет принять.

Она в рассеянной задумчивости повернула задвижку, и в тот же миг девушку отшвырнуло к стене сильным ударом распахнувшихся дверей.