Возвращение повесы - Беверли Джо

– А Макартура ты убил, – в задумчивости пробормотала Дженси.

Саймон потрогал пулю.

– И теперь не знаю, правильно ли поступил. Но я был в ярости. И еще опасался, что иначе он меня убьет. Я не хотел, чтобы ты оставалась одна.

Она подошла к нему и поцеловала.

– Спасибо, милый.

Саймон усмехнулся:

– Макиавелли учил: «Не оставляйте врага в живых».

– Кажется, я это одобряю. – Дженси отвернулась к зеркалу и принялась расчесывать волосы. Саймон же, сидя на тумбочке, любовался ею. Вот она прогнулась и закрепила прическу шпильками. При этом платье натянулось на груди, и груди колыхнулись. Так не бывает, когда она в корсете.

Саймон подумал о том, что скоро его жена будет носить корсет и модные платья. Но дома, под домашние платья не обязательно каждый день надевать корсет. Пусть почаще одевается так, как сейчас…

Ох, скорее бы сойти на берег – ведь там у них будет первая брачная ночь! Настоящая брачная ночь. В Брайдсуэлле он представит ее близким и друзьям, и тогда она забудет все свои страхи. Начнет обустраивать их дом. Возможно – в Лондоне, где они будут собирать друзей на небольшие вечеринки. А шумных и многолюдных сборищ лучше избегать.

Тут зазвонил колокольчик, призывавший к обеду. Саймон подошел к жене, обнял ее и поцеловал в затылок.

– Нас зовут к столу, дорогая.

Она прислонилась к нему спиной и тихонько вздохнула.

– Если зовут, надо идти.

Опять зазвонил колокольчик.

– Милая, мы еще успеем насытиться друг другом. Ведь земля – совсем близко.

Дженси засмеялась и, высвободившись из объятий мужа, шагнула к тумбочке. Взяв поясок от плаща, она разложила его на крышке тумбочки в виде буквы «С».

– Вот так. Если кто-нибудь сунет нос, мы будем знать.

– Умно. Но кто бы это ни был, он не вернется сюда, потому что уже знает: бумаги не здесь.

– У Хэла они под надежной охраной?

– Чтобы их заполучить, вору придется убить Оглторпа и Тредвела, а это не так-то просто. Так что не беспокойся, дорогая.

По взгляду жены он понял: она беспокоится вовсе не за бумаги, а за него.

– Я буду осторожен. Обещаю.

В этот вечер они легли спать, надеясь, что сойдут на берег уже на следующий день. Но Дженси проснулась рано утром от рева шторма. С трудом встав с кровати, она подошла к иллюминатору.

Море бурлило так, что она с криком отшатнулась. И тут же ее отшвырнуло в дальний угол каюты. Качка была ужасная; казалось, корабль вот-вот перевернется. Ее еще раз швырнуло – прямо в руки Саймона. Он уложил Дженси на кровать и прокричал:

– Лежи, тут безопаснее! Сейчас я тебя привяжу!

– Помни о своих ребрах! – крикнула она. – Надо одеться!

– Зачем?

– А вдруг придется покидать корабль? Я не собираюсь выходить из каюты в ночной рубашке.

Дженси схватила свою одежду и, лежа на кровати, стала одеваться. Она знала: в открытом море такой крепкий корабль, как «Эверетта», мог выдержать любой шторм, но здесь, в Ла-Манше, между Англией и Францией, где было множество островков-капканов, шторм погубил немало кораблей.

Одевшись, они выбрались в салон. Там уже находились полковник, Дакр и Хэл. Было холодно и темно, как и у них в каюте; разводить огонь в печи и зажигать свечи при таком шторме не следовало. Увидев, что весь пол залит водой, Дженси сказала:

– Подожди меня, Саймон. Хочу подколоть юбки булавками. Вернувшись в каюту, она ухватилась за столбик кровати, чтобы не упасть. Осмотревшись, отыскала булавки и кое-как подколола юбки. Затем надела шерстяной жакет, накинула на плечи шаль и направилась в салон.

Саймон усадил ее на стол: стол был прибит к полу и потому являлся самым надежным местом. Протянув ей флягу, сказал:

– Это грог. Выпей.

Дженси сделала глоток, ухитрившись не пролить ни капли, и закашлялась.

– Наконец-то у нас будет чудесная свежая вода, – с усмешкой проговорил Керкби. – Дождевая…

– Вы знаете, где мы находимся? – спросил полковник. – Я имею в виду… по отношению к берегу?

– Не могу сказать, сэр. Увидим, когда совсем рассветет.

– Может оказаться поздно! – прорычал полковник.

«Что же делать? – думала Дженси. – Неужели придется покинуть корабль? Но садиться в лодку в такой шторм – это сродни самоубийству».

Она дрожала от страха и стыдилась этого. Когда муж обнял ее и прижал к себе, она посмотрела ему в глаза и прошептала:

– Саймон, я тебя люблю, очень люблю.

Он еще крепче прижал ее к себе.

– Ты говоришь так, словно мы видимся в последний раз.