Сама себе враг - Холт Виктория

С этого и начались все наши беды. Тогда я еще толком не знала, кто именно является нашим врагом. Я была уверена, что многие заговоры вдохновлялись кардиналом Ришелье, который желал видеть Англию ослабленной и раздираемой междуусобицами. Я была далека от политики и не научилась еще разбираться в ее хитросплетениях. Я видела мир в черно-белых тонах и в своих поступках почти всегда руководилась не разумом, а чувствами.

Карл, мне казалось, был не человеком, но святым, и потому я, его жена, одобряла любые его действия. Те же, кто выступал против него, были негодяи, и всех их ожидало адское пламя.

Итак, я знала, что за границей наш враг – это Ришелье, но мне и в голову не приходило, сколько недовольных политикой короля и лорда Страффорда находится у самых ступеней трона. Страффорд был всей душой предан Карлу, и именно поэтому его вознамерились погубить.

Вскоре после роспуска «Короткого парламента» по стране поползли чудовищные слухи. Дескать, лорд Страффорд, собрав войско, поведет его не в Шотландию, а в Англию, чтобы поработить ее.

В Лондоне начались волнения. Карл галопом примчался в Уайтхолл, где я, будучи уже на шестом месяце беременности, проводила время в меланхолических раздумьях, и поделился со мной своими опасениями.

– Люди настроены против Страффорда, – сказал он. – Но если они недовольны им, то они недовольны и мной.

– Но вы же король, – напомнила я.

– Вы правы, – ответил мой супруг и, нежно поцеловав меня, переменил тему беседы. Он сказал, что намеревается в ближайшие же дни съездить в Сент-Джеймс, чтобы повидаться с детьми.

Нам было очень хорошо вместе, но семейную идиллию нарушил один из стражников. Он передал королю записку, которую кто-то прибил к воротам дворца. На большом листе бумаги были начертаны два слова: «Долой Уайтхолл!«– и все.

Зловещий смысл этого послания заставил Карла побледнеть.

– По-моему, тебе лучше уехать куда-нибудь за город, пока ты еще можешь путешествовать, – сказал он.

– Но я бы хотела, чтобы ребенок родился в Уайтхолле, – возразила я.

– Нет, – мягко, но настойчиво отвечал Карл. – Тебе придется уехать отсюда. И чем скорее, тем лучше.

Пока мы разговаривали, королю передали еще одно послание.

– От кого это? – спросил король.

– Какой-то закутанный в плащ человек протянул эту записку одному из стражников у ворот Уайтхолла.

Я заглянула Карлу через плечо и прочла:

«Изгони папу и дьявола из Сент-Джеймса, этого логова королевы-француженки!»

Мы с Карлом молча посмотрели друг на друга, наконец я спросила:

– Что это значит?

– Это написали наши враги, – ответил король.

– Но они угрожают моей матери! – возмутилась я.

– Кто-то настраивает наш народ против нас, – объяснил Карл.

– Я должна немедленно отправиться в Сент-Джеймс! – вскричала я. – Моей матери грозит опасность!

– Мы поедем туда вместе! – решил Карл.

До Сент-Джеймса мы добрались беспрепятственно; по-моему, каждый из нас в душе опасался встречи с толпой разъяренной черни.

Моя мать с искаженным от гнева лицом металась по своей комнате.

– Да как они смеют?! – кричала она. – У меня кусок не идет в горло с тех пор, как я получила эти отвратительные письма! Подумать только: меня называют идолопоклонницей! Карл, почему вы позволяете своим подданным вытворять такое?! Виновников надо вздернуть прямо посреди Лондона!

Я пыталась урезонить мать, напоминая ей о том, что она говорит с королем, но Мария никак не желала униматься.

Карл улыбнулся и спокойно ответил:

– Иногда, мадам, ни король… ни даже королева… не властны над своим народом. И потом: виновных надо для начала отыскать и лишь после этого вешать.

Королева-мать молча отвернулась. Мне показалось, что ей захотелось оказаться как можно дальше от негостеприимной и неуютной Англии, и я даже обрадовалась – хотя и ненадолго – тому, что появились эти подметные письма.

Я любила свою мать, но нам всем было бы лучше, если бы она уехала. Я желала ей только добра и пыталась помочь в трудную минуту, но с ее появлением в Англии стало еще беспокойнее, чем прежде. Я знала, что она вмешивается в религиозное воспитание своих внуков, пытаясь сделать из них католиков, и мне было страшно от одной лишь мысли о том, что это может каким-нибудь образом стать известным народу.

Все дети казались встревоженными. Карл же вообще был мрачнее тучи. Леди Роксбург сказала нам, что маленькому Карлу по ночам снятся кошмары и что, по ее мнению, он что-то задумал.