Ничего, кроме соблазна - Линдсей Джоанна

Обеды и ужины длились втрое дольше обычного, поскольку проходили в каюте Джеймса. Энтони предстояло поведать о многолетней истории рода Мэлори, и она впитывала каждое слово, удивленная, потрясенная и восхищенная. Господи, что за поразительная семейка!

Она и сама рассказывала, и не только о себе. Энтони постоянно спрашивал о матери, и Кейти ощущала, как уходит обида на Аделин, медленно, но верно, пока не растаяла совсем.

– Значит, Аделин была счастлива в той деревне? – спросил он ее как-то за ужином.

– Я ни разу не видела маму грустной, возможно, потому, что у нее не было на это времени, – не задумываясь, ответила Кейти. – Она пыталась успокоить отца, однако тот озабоченно хмурился. Похоже, у него просто не укладывалось в голове, что светская женщина может быть счастлива в обществе людей низших классов. А уж это совершенный абсурд – определенный образ жизни не гарантирует счастья.

Джеймс, очевидно, придерживался того же мнения.

– Мой братец – сноб, – пояснил он.

– Черта с два! – вскинулся Энтони.

– Проклятый сноб, и к тому же тщеславный! Видишь ли, Кейти, он боится, что сердце твоей матери было разбито из-за разлуки с ним. И поскольку я точно знаю, что этот повеса оставил за собой шлейф разбитых сердец по всей Англии, то вполне с ним согласен.

Кейти понимающе кивнула:

– Может, так и было, но к тому времени, как я подросла настолько, чтобы замечать подобные вещи, она сумела пережить трагедию. А вот теперь, когда я все знаю… вряд ли тогда я была способна задуматься о подобных вещах, – сомневаюсь, что между родителями пылала такая великая любовь, о которой говорите вы… – Кейти тут же осеклась, сообразив, что с ее губ сорвалось слово «родители». – Простите, но он вырастил меня. Я не могу не считать его своим родителем.

– Не извиняйся, котенок, – отмахнулся Энтони. – Как бы я ни хотел быть тем, кто вырастил тебя, он по праву может считаться твоим отцом.

Кейти кивнула:

– Я совершенно уверена, что между ними были прекрасные отношения. Может, они стали настоящими друзьями, может, чем-то большим, но превосходно ладили и никогда не ссорились. Зато много смеялись. У них были одинаковые цели: воспитать меня и не потерять покупателей. Незадолго до смерти отца они даже хотели расширить дело, пристроив к лавке пивную. В Гарденере не было кабачка. – Братья с таким ужасом уставились на нее, что Кейти рассмеялась: – Я же говорила: это очень маленькая деревня. А после смерти отца мама отказалась от своих планов. Но при этом была вполне счастлива. Работала в лавке, воспитывала меня. Правда, долго скорбела по отцу, так что если и не любила его, когда они встретились, то полюбила потом.

Похоже, именно это и хотел услышать Энтони.

– Ты успокоила меня, дорогая. Спасибо.

Однажды, когда они гуляли по палубе, Кейти призналась, что обожает фантазировать и сочинять всякие невероятные истории, и объяснила, откуда у нее появилась эта привычка. Хотя с начала путешествия развлечений у нее было более чем достаточно, так что в воображаемых не было необходимости. И одна ее надежда исполнилась.

Кейти чувствовала, что с Энтони можно говорить обо всем… кроме Бойда. Впрочем, она определенно не желала упоминать о нем. И каждый раз, когда заходила речь об Андерсонах, ставших членами семьи Мэлори, она поспешно переводила беседу на другие темы.

– Твоя жена знает обо мне? – спросила Кейти, когда Энтони заявил, что она будет жить в его доме.

– Разумеется. Но вот Джуди мы пока не сказали. Решили сообщить чудесную новость в твоем присутствии, иначе находиться в ее обществе будет невозможно. Малышке неизвестен смысл слова «терпение», особенно когда она взволнованна.

– Розалин не возражает?

– Сначала она немного рассердилась на меня, но только потому, что ошибочно решила, будто я с самого начала знал обо всем и ничего ей не сказал. Но когда мы с Джеймсом, получив записку от Летиции, стали обсуждать, что теперь делать, оказалось, что Розалин подслушивала под дверью. Она целиком и полностью согласилась с необходимостью снова поехать к твоей бабушке, чтобы узнать правду. Не волнуйся, дорогая, у моей жены любящее сердце, и она будет заботиться о тебе, как наседка – о своем цыпленке.

Кейти улыбнулась:

– Значит, ты видел мою бабушку? Тетка не пустила меня к ней.

– Должно быть, у нее привычка такая. Загораживать двери собственным телом, – попытался пошутить Энтони, но, вспомнив о визите к Миллардам, нахмурился. – Боюсь, нам пришлось силой врываться в дом. Но я не мог дольше терпеть. Мне нужно было узнать правду. Да и чего ожидала Летиция, сообщив мне о твоем существовании и потребовав, чтобы я держал тебя подальше от ее дома? В ее записке содержался явный намек на то, что я с самого начала обо всем знал. Но как я мог знать? Что за мерзкая, подлая…