Мера любви - Бенцони Жюльетта

Сару же не особенно потряс этот рассказ, ее удивили угрызения совести, так долго терзавшие Катрин.

– Будучи изнасилованной бандой разбойников, ты посчитала себя униженной, оскверненной, окончательно потерявшей репутацию? Мое бедное дитя, если бы ты знала, сколько женщин в мире пережили подобное, ты бы очень удивилась. Я знаю таких женщин, среди них есть и такие знатные дамы, как ты… Некоторые, впрочем, сохранили об этом не такие уж плохие воспоминания.

– Это их дело. Для меня это останется самым отвратительным моментом в жизни. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь забыть об этом.

На девятое утро заточения чистое голубое небо обещало погожий день. Жосс, собравшийся на рассвете, как обычно, кого-либо вызвать из аббатства, проходя через двор, услышал страшный шум. Похоже, тараном пытались пробить городские ворота.

Слышны были крики, говор, скрежет колес.

Можно было подумать, что снаружи скопилась целая толпа. Окрыленный надеждой, он через две ступеньки взобрался на стену и выглянул за ворота. Это они! Да, они! Улица была полна народу, он узнал мужчин, женщин, детей. Весь Монсальви вернулся. Посреди толпы на повозке лежал монах в белом одеянии и отдавал приказания группе мужчин.

Они постепенно разобрали груду бруса, преграждавшего дорогу. Жосс узнал этого монаха.

– Аббат! Аббат Бернар! Хвала Господу Богу, направившему к нам ваше преосвященство. Какое счастье! Какое неожиданное счастье!

– Мы его привезли, – пронзительным голосом крикнул Готье, появившийся за повозкой с первым лучом солнца, поднявшимся над горизонтом. – Это было нелегко, так как он еще очень слаб! Но он захотел сразу же приехать. Как там у вас дела?

– Госпожа Катрин, Сара и я да еще одна маленькая рабыня – мы живы и здоровы. Мессир Арно жив, но он еще не пришел в сознание. Поторопитесь! Я пойду предупредить госпожу Катрин и Сару! Они так обрадуются.

– И мы тоже! – завопила Гоберта, помогавшая мужчинам расчищать дорогу. – Мы устыдились, что отпустили их в этот ад, а сами спрятались в Рокмореле. Вот мы и вернулись! И если с нами что-нибудь случится, тем хуже.

Этих людей охватил порыв, похожий на недавнюю панику. Они отказывались видеть перед собой опасность. Они знали только одно: их госпожа бесстрашно нырнула в самую гущу ада, не побоялась страшной болезни и десять дней жила там, где свирепствовала чума. К тому же никто больше не заболел ни в аббатстве, ни в окрестностях Монсальви, где остались те, чьи дома стояли в открытом поле, как дом бальи Сатурнена Гарруста, который, посмеиваясь, ободрял тех, кто освобождал вход в замок.

Теперь все сгорали от желания оправдаться в глазах их покровительницы.

Вскоре Катрин и Сара прибежали посмотреть, как верный и добросовестный народ открывает ворота, загороженные монахами. Прижавшись друг к другу, они слушали грохот падающих бревен и хриплые возгласы мужчин, оттаскивающих их в монастырь. В монастыре, будто моля о прощении, звенели все колокола, наполняя радостным перезвоном прозрачный воздух.

Трое добровольных узников со слезами на глазах и радостью на сердце ждали минуты, когда будет унесено последнее бревно и тяжелые, обитые железом ворота откроются и впустят вернувшихся, несмотря на опасность, блудных детей Монсальви.

Наконец подались последние доски. Ворота открылись под натиском толпы. Впереди шли Гоберта и Антуан Кудерк, потом въехала повозка с аббатом, и хлынула толпа. Вдруг из глубины двора раздался властный голос, заставивший всех замереть на месте.

– Не входите! Я запрещаю вам переступать порог!

Раздались изумленные возгласы Катрин, Сары и Жосса.

Эхом им ответила толпа, затем умолкла, словно увидев чудо. Действительно, это было чудо: одной рукой опираясь о дверь кухни, а другой о плечо Фатимы, согнувшейся под тяжестью господина, появился Арно де Монсальви. Его костлявое тело, скрытое под белой длинной рубашкой, осунувшееся лицо и потемневшие провалившиеся глаза делали его похожим на призрак. Все решили, что перед ними Лазарь, вышедший из могилы. В едином порыве все жители Монсальви бросились на колени вокруг повозки, в которой пытался подняться аббат Бернар. Катрин от волнения тоже упала на колени.

– Арно! – воскликнула она. – Живой! Живой! Бог всемогущ!

Но он не смотрел на нее. Опираясь на маленькую рабыню и на подбежавшего к нему Жосса, с трудом переставляя босые ноги по земле, он двигался к своим вассалам, не знающим, благодарить ли им Бога или звать на помощь.