Ни поцелуя без любви - Мэй Сандра

Фиджи закусила губу. Дурак, дурак, несчастный дурак! Я ведь так любила тебя, а ты втоптал мою любовь в грязь!

Вещички оказались не для слабонервных. Собственно, даже непонятно было, белье это либо верхняя одежда. Много кожи, серебряной нити, синтетических кружев и меха. Высокие сапоги-ботфорты, сшитые из шелка. А в качестве бонуса — чемоданчик с макияжем флюоресцентных тонов.

Деморализованная Фиджи Стивенс довольно легко примирилась с тем, что Морт Вулф видит ее исключительно в образе портовой шлюхи. С тяжелым вздохом она втиснула бюст в кожаный корсет, взбила прическу и вернулась на кухню. При виде преображенной Фиджи Морт едва не поперхнулся кофе, взвыл от восторга и прорычал:

— Наконец-то моя мечта исполнится! К такой женщине полагается мужчина в образе гангстера тридцатых годов…

У Ифигении всегда было хорошее образное мышление. Очами души своей она увидела Морта в мешковатых брюках и пиджаке в талию, в широкополой шляпе, с гвоздикой в петлице, с тонкими усиками над верхней надменной губой… И торопливо захлопнула приоткрывшийся было рот.

— Я должна в этом ехать в аэропорт?

— Заодно привыкнешь. Хотя должен признать, что у тебя очевидный талант к перевоплощению. И крайне аппетитная попка.

— Так, я сейчас переодеваюсь и никуда не лечу…

— Фиджи, мне ведь тоже предстоит войти в образ! Где ты видела гангстера, который не отпускает пошлостей?

— Ты не похож на гангстера, граф.

— Это почему это?

— Потому что гангстеры — это простые дружелюбные ребята из рабочих семей, а у тебя на физиономии большими буквами написано: я аристократ, сноб и зануда.

— Вот спасибо!

— На здоровье. Можно мне хоть плащ накинуть?

— Накинь. Будешь выглядеть дура дурой, потому что в Вегасе тридцать семь градусов.

— Блондинки боятся загара. Они уверены, что от этого рыжеют волосы.

— Фиджи?

— Что?

— Скажи, а сколько — приблизительно — ты выслушала анекдотов про блондинок за свою жизнь?

— Собираешься пожалеть меня или позавидовать?

— Еще не решил. Едем?

— Едем.

В аэропорту Морт сделался странно задумчивым, смотрел все больше в сторону, а когда объявили посадку, неожиданно притянул к себе Фиджи и поцеловал в губы коротким, злым поцелуем. От неожиданности она подскочила и с подозрением уставилась на него.

— Ты что?

— Ничего. Вхожу в образ. Будь осторожна, ладно?

— Такое ощущение, что меня забрасывают к русским с разведмиссией. Морт, это просто отель!

— А ты — говорящая блондинка.

— Дурак!

— Сама дура.

Именно на этой трепетной ноте они и расстались.

4

Лимузин — в Вегасе все такси были лимузинами — лихо наворачивал петли на серпантине дороги, ведущей к «Саду Наслаждений». На заднем сиденье скорчились жалкие останки той, что еще недавно носила гордое имя Ифигении Стивенс, а теперь ощущала себя в лучшем случае Крошкой Доррит.

За время полета вчерашний хмель окончательно выветрился из головы Фиджи, а вместе с ясностью рассудка к ней вернулась и привычная неуверенность в себе. Перед ее внутренним взором вспыхнула громадная светящаяся надпись: «КУДА И ЗАЧЕМ Я ЛЕЧУ, ПРОКЛЯТАЯ ИДИОТКА!!!».

Теперь, в такси, Фиджи периодически шептала эту волшебную фразу и тоскливо озиралась.

Нет, она, конечно, знала, куда и зачем она летит, вернее уже прилетела. Более того, даже Морт Вулф, отправивший ее сюда, не догадывался об истинной цели ее поездки.

Слова Марка Шо глубоко запали в душу Фиджи Стивенс. Те самые, насчет здорового секса и исполнения самых смелых желаний… Судьба сама распорядилась на сей счет — чем еще можно объяснить столь потрясающее стечение обстоятельств? Морт прилетит только через два дня, пока же все соблазны «Сада Наслаждений» к ее услугам!

Пока что отель не подкачал. Такси с элегантным шофером стремительно приближало Фиджи к началу приключений.

У отеля лимузин плавно затормозил, и шофер помчался открывать пассажирке дверцу. Фиджи выбралась из салона без его помощи, главным образом потому, что не хотела, чтобы он заметил, как трясутся у нее руки.

Ее колошматило, будто в лихорадке, и Фиджи сама удивлялась такой нервозности. Ну да, она понятия не имела, как нужно правильно жить в таких дорогущих отелях и как следует заказывать чувственные услады из числа тех, на которые намекал Марк Шо. Ну и что? Это же не повод биться в падучей. Или все-таки повод?