Ни поцелуя без любви - Мэй Сандра

А еще у него оказались мощные широкие плечи, грудь, и живот античного бога, и завитки темных волос, из широкого треугольника на груди превращающиеся в узкую дорожку, скрывающуюся под ремнем джинсов; мускулистые руки и очень красивые, длинные пальцы музыканта; гордая, крепкая шея — и изумительно красивое лицо. Фиджи не смогла бы отвести от него глаз по доброй воле и потому старательно отворачивалась, но Морт был слишком близко, опасно близко, и она вновь и вновь пожирала его глазами.

Смешно — она и не помнила, как он красив. То есть… помнила, конечно, но только в общих чертах. А у Морта оказались правильные, почти классические черты лица; прямой красивый нос, высоковатые скулы, волевой подбородок, удивительно чувственные, красиво очерченные губы, но самое главное — глаза.

Они казались ей холодными, циничными, насмешливыми и недобрыми, а сейчас она взглянула в них — и утонула в аквамариновой теплой бездне. Под густыми бровями вразлет, опушенные длинными, как у девушки, ресницами, горели синие глазищи Морта Вулфа искренним участием и тревогой, а еще горела на самом их дне странная искра, от которой тепло и весело становилось на сердце.

И он стоял слишком близко, слишком… близко… слишком…

9

Поцелуй занял много времени. Примерно пол вечности и еще пять минут. Она успела несколько раз умереть, воскреснуть, взлететь в небеса и превратиться в лужицу подтаявшего мороженого.

Морт целовался, как бог, и Фиджи просто подчинялась богу, ничего больше. Она согласилась бы на все — лишь бы бог никуда не уходил.

И когда Морт оторвался от ее губ, Фиджи не спешила открывать зажмуренные глаза. Наверное потому, что знала: Морт рассердится.

Он и рассердился, только вот непонятно, на нее или на себя. Сдвинутые брови сошлись в одну линию, синие глаза потемнели.

— Ты опять, Фиджи Стивенс!?

— Ух… я… Морт, ну…

— Почему ты отворачиваешься? Почему ты не смотришь мне в глаза, Ифигения?!

— Уоу-у, Морт…

— Да, Ифигения, и я здесь ни при чем. Я виноват только в том, что не могу отвести от тебя глаз…

— Морт, я… Ты…

— Я голоден, Фиджи. Мне трудно смотреть на тебя и не испытывать простого человеческого вожделения. Я тебя вожделею, Ифигения:

— Морт, я не виновата…

— Виновата. Потому что ты меня тоже вожделеешь. Знаешь ли ты, что на всем земном шаре наберется едва ли с десяток блондинок, которые знают смысл слова «вожделеет»?

— Не смешно, Вулф…

— Я — Джо, твой обожаемый пупсик и ненасытный слоник. Не забывай об этом.

— Я тебя… сейчас… коленкой… стукну…

— Потому что ты лживая и эгоистичная, Ифигения. Ты трусишь и убегаешь, потому что у тебя наверняка есть отходные варианты…

— Ты что, дурак?!

— Почему ты меня боишься? Я не причиню тебе зла, боли, никогда не сделаю тебе ничего плохого… Я вряд ли смогу тебя чем-то удивить, Фиджи Стивенс, ведь ты наверняка видела в своей жизни не одного возбужденного мужчину…

— Ой, дура-ак….

— Дурак у меня в штанах, как выражаются собратья Джо Вульфа. Будь честной хоть раз в жизни, скажи хотя бы самой себе — ведь ты же хочешь того же, чего хочу я?..

С этими словами он нежно провел кончиком пальца по приоткрытым коралловым губкам и замер, почувствовав, как она кончиком языка коснулась его пальца… как нежные губы обхватили его…

Это было эротично до такой степени, что Морт едва устоял на месте. Фиджи не сводила с него голубых отчаянных глаз, и он хрипло выдохнул:

— Будь осторожна, блондинка! Я слишком долго хотел тебя, так что сейчас ты играешь с огнем.

Вместо ответа с ее губ сорвался лишь слабый чувственный стон, и тогда Морт отнял палец от ее губ и вновь приник к ним долгим и яростным поцелуем. Он хотел, чтобы ее губы касались всего его тела, а в особенности той его части, которая сейчас доживала последние мгновения перед тем, как взорваться от напряжения…

Руки девушки скользнули по его груди. Морт схватил ее за запястья и прижал к стене, словно распяв Фиджи. Халат распахнулся, и то, что Морт увидел под ним, заставило его зарычать, навалиться на девушку всем телом. Он грудью ощущал ее грудь, кожей чувствовал бешеный стук ее сердца, ужасался и восхищался нежностью ее кожи…

Ему необходимо было держать ее за руки, потому что иначе он вряд ли мог бы отвечать за себя. Руки Фиджи творили с телом и разумом Морта что-то немыслимое.