Верность сердца - Уолкер Кейт

Кассандра кивнула.

— Я поскользнулся на брусчатке и ударился головой о бордюр. Все верно?

Кассандра кивнула вновь.

— Но, по выражению доктора, я счастливчик, потому что ты была со мной.

Кассандра озадаченно смотрела на него. Такое признание из уст Хоакина звучало несколько неправдоподобно.

— Я в чем-то ошибся?

— Нет, ты прав. Ты всегда был счастливчиком, даже когда меня не было с тобой, — робко проговорила женщина.

— Но в это мне с трудом верится, — широко улыбнулся Хоакин и зажал руку Кассандры в своей ладони.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Что-что сказал доктор?

Мерседес, задавшая этот вопрос, была не просто удивлена, она была шокирована.

Кассандра выжидательно наблюдала за ней, чтобы продолжить.

Родственникам трудно было поверить врачебному заключению потому, что, пойдя на поправку, Хоакин стал проявлять чудеса общительности. Первое время его странное поведение можно было списать на болезнь и быструю утомляемость, но в дальнейшем он был не просто адекватен, а находчив, остроумен, блистателен.

Только Кассандра заметила, как трудно ему дается вспоминание, больше напоминающее угадывание, как сосредоточенно он следит за болтовней своих визитеров, чтобы из разрозненных обрывков сведений сложилась стройная картина. Кассандра знала, как трудно ему поддается эта мозаика. И поражалась тому, что, невзирая на усталость, он сохранял спокойствие и терпение. Хоакин мог отдохнуть лишь глубоко под вечер, когда посетители расходились по домам и он оставался с одной лишь Кассандрой, которая не донимала его разговорами.

— Лечащий врач уверен, что у Хоакина частичная амнезия, — подтвердила Кассандра.

— Это так, — отозвался Хоакин. — И дело не в том, что я не все помню о происшествии. Я запамятовал и многое другое из того, что происходило прежде. В общем, что-то помню, что-то нет, — весело пояснил больной.

— И велики ли пробелы? — уточняла сестра.

— Может быть, недели, может быть, годы. Твой последний день рожденья не помню, — ответил он Мерседес.

— Это было всего месяц назад, — расстроенно проговорила та.

— Не имеет значения, как давно это было, когда дело касается избирательной амнезии, — компетентно ответил пострадавший.

Мерседес молчала в озадаченности, не зная, что еще такое спросить. Объявление об амнезии застигло ее врасплох. Она еще не знала, чем это чревато, но на всякий случай решила расстроиться. В отличие от нее, похоже, Хоакина это совершенно не задевало. Сложившаяся ситуация ему казалась даже забавной. Он веселился от души, когда обнаруживал очередной факт беспамятности,

Кассандра терпеливо рассказывала ему обо всем, стараясь изложить событие, вылетевшее из его сознания, максимально подробно, чтобы он мог пережить его вновь. Единственное, о чем она не хотела напоминать ему, — это правило одного года, которое распространялось на всех его сожительниц. Впрочем, она не знала наверняка, помни" ли он о нем. Но вопросов не задавала…

Кассандра была счастлива. Она не только не потеряла своего возлюбленного, она увидела его таким, каким он никогда не бывал прежде. Хоакин улыбался, и от его улыбки становилось тепло на душе, а не мурашки пробегали по спине в ожидании подвоха. Он заливисто смеялся даже над собой, его шутки были беззлобны, его обращение — искренним, даже его недовольства звучали скорее виновато, нежели обвинительно. Он был другим и еще более любимым.

Она боялась ошибиться.

— Дорогая, напомни мне, пожалуйста, что мы делали тогда у дома Района? — бесхитростно спросил он Кассандру, когда родственники удалились. — По какому поводу мы там оказались? Из его слов я ничего не смог понять, — объяснил свой интерес Хоакин.

— Да какое это теперь имеет значение? — хотела было отмахнуться Кассандра, нежно улыбнувшись ему.

— Ты сама слышала, что сказал доктор. Нам нужно восстанавливать прежнюю способность к вспоминанию.

— Я это помню, дорогой. Но ты себя сильно утомляешь этим. Ежедневно получаешь столько новой информации! Я думаю, на этом этапе выздоровления не стоит перенапрягаться. Если хочешь, я узнаю мнение лечащего врача на этот счет. Ты сам уже успел понять, что нужная информация обнаруживается сама, а не имеющее существенного значения и помнить нет смысла, — бодро проговорила Кассандра.

— Ты так считаешь? — недоверчиво спросил ее Хоакин.