Это наш ребенок! - Феррарелла Мари

     Пока все не закончилось.

     Упав на руки Слейда, она ловила ртом воздух. Шум ее дыхания смешался с громким криком, наполнившим палату.

     Слейд наклонился к ее уху.

     — Это девочка, — прошептал он, чувствуя, как перехватывает горло. — У нас чудесная розовая девочка.

     Обнимая Шейлу за плечи, Слейд не мог припомнить, был ли когда-либо так счастлив.

ГЛАВА ПЯТАЯ

     Слейд вышел из лифта и тут же окунулся в царивший в редакции хаос, но впервые за последние годы не почувствовал себя его частью. Он был поглощен другими заботами и испытывал волнение совсем другой природы.

     Никогда раньше не представлял он себя в какой-либо традиционной роли.

     Никогда не думал о себе как чьем-то муже, не говоря уж о роли отца. Однако интуиция, на которую он всегда мог положиться, подсказывала, что все правильно. Так и должно быть.

     Хотя в самом начале в нем не было подобной уверенности, сейчас он от избытка чувств даже напевал про себя.

     Войдя в кабинет редактора, Слейд поднял крышку огромной белой коробки, которую принес с собой, и водрузил ее на стол.

     Эндрю Уэнделл оторвал взгляд от клавиатуры компьютера, по которой усердно колотил двумя пальцами. Курсор на голубом экране замер между двумя абзацами, нетерпеливо мигая.

     — Ну, ты выглядишь слишком самодовольным для репортера, явившегося на работу с дневным опозданием. Счастье для тебя, что твои статьи пришли вовремя. Хорошая работа, Гарретт. Добро пожаловать домой. А это по какому случаю?

     Пончики были слабостью Энди, хотя, глядя на его тощее тело, верилось в это с трудом. Он впился в коробку взглядом человека, не кормленного по меньшей мере неделю. Слейд подтолкнул коробку поближе, под самый локоть редактора.

     — Съешь пончик, Энди. У меня только что родилась дочка.

     Энди подцепил пончик с вареньем, не сводя алчных глаз со второго.

     — Дочка? — недоверчиво переспросил он.

     Не переставая жевать, Энди поскреб в остатках выцветшей рыжеватой шевелюры, уставясь на человека, который всегда был для него загадкой. Меньше месяца совместной работы понадобилось ему, чтобы убедиться: Слейд Гарретт — единственный в своем роде. И одного такого более чем достаточно. Но он также убедился, что этот один ему жизненно необходим.

     — Что же ты раньше молчал? Я даже не знал, что ты женат. Или такие, как ты, теперь не женятся?

     Слейд был известен странным чувством юмора. Это помогало компенсировать серьезность событий, которые он освещал. Может, и сейчас он шутит? Слейд взял со стола Энди семейную фотографию в рамке — Энди, его жена (на голову выше мужа) и дочери. Все пять. Разглядывая фотографию, Слейд размышлял, на что это похоже — быть отцом пяти дочерей. Интересно, что думает Шейла о больших семьях.

     Господи, если говорить о мгновенном повороте своей судьбы, так он умудрился совершить его за один день.

     Слейд поставил фотографию на место.

     — Женился. Без шуток.

     Казалось, что волосы на голове у Энди не просто редеют, а каким-то образом перемещаются на другие части лица. Его брови казались гуще с каждым годом. Теперь он изогнул одну из них, изучающе глядя на своего лучшего зарубежного корреспондента и при этом не забывая о пончиках.

     — Ты как-то слишком сблизил эти два события, тебе не кажется?

     Реплика шефа лишь подогрела распиравшее Слейда возбуждение.

     Усмехнувшись, он поудобнее устроился в просторном скрипучем кресле и закинул ногу на ногу. Наверняка эта рухлядь из старой домашней коллекции редактора, выброшенная его женой при перемене обстановки.

     — Я всегда отличался оперативностью, верно?

     Именно это качество выделяло Слейда из когорты репортеров. Энди кивнул, облизывая измазанные вареньем пальцы. Красное пятно расплылось по рубашке, и Энди тихо выругался.

     — Верно. — Управившись с пальцами, Энди потянулся за следующим пончиком. — А почему пончики? Сигары разве вышли из моды?

     Слейд с удовольствием наблюдал, как Энди ест. Может, следовало купить пять дюжин, а не четыре. Он совсем забыл о ленточном черве Энди.

     Смахивало на то, что в животе редактора обитал нахлебник. Энди мог переесть любого на этаже без видимых дурных последствий и не набирая веса.

     — Сигары? Это с новыми-то законами против курильщиков в здании? Кроме того, не хочу оставаться рабом привычек.