Один день тьмы - Неволина Екатерина

Передо мной была каменистая пустошь, посреди которой стояло белое, похожее на скелет, дерево со скрюченными, словно в немыслимых муках, ветвями.

Очень знакомое место. Кажется, когда‑то я здесь бывала.

Всего один шаг — и я оказалась в центре, в каменном лабиринте.

— Придите ко мне! — услышала я шепот, от которого все мое тело пронзила дрожь. — Придите, и я подарю вам вечную жизнь! Пусть годы проносятся мимо, пусть проходят века, тысячи раз облетает листва с деревьев, тысячи раз разливы покрывают пробудившиеся поля, тысячи раз рождаются и умирают всходы, а вы будете вечно молоды. Я подарю вам необычайные силы, я открою перед вами границы мира. Я подарю вам власть! Власть — это кровь!

— Кровь! Кровь! — откликнулся дружный хор голосов.

В бешеном ритме застучали барабаны.

Я оглянулась. Подле меня стояла девочка лет двенадцати, босая, в странной одежде и грубом шерстяном плаще. Ее медно‑рыжие волосы были заплетены в две косы, спускающихся до самых коленей. А на бледном детском личике сухо сверкали безумные зеленые глаза.

— Королева? — с удивлением произнесла я.

Она быстро взглянула на меня и улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами.

— Тогда мир был очень молод… — проговорила она звучным голосом. — Ты знаешь, что здесь происходит.

Хугин уже показывал мне эту картинку, и я кивнула:

— Становление. Ты показываешь мне первых вампиров. Это твои собратья?

Девочка поправила плащ, застегнутый золотой булавкой, украшенный орнаментом в виде листка клевера.

— Тогда еще племя вампиров было единым, — сказала она, и я удивленно заметила, что Королева так легко произносит слово «вампиры», слово, которого больше, чем огня, боятся в Московском Доме.

— А почему вы разделились? Что произошло?

Девочка села на камень и принялась теребить кончик одной из кос.

— Ничего необычного. Это только в сказках случается нечто особенное — два брата влюбляются в одну и ту же прекрасную девушку и начинают кровопролитную схватку или, как говорит один из новых вариантов истории, оба приносят жертву своему богу, но тот принимает лишь одно из подношений. Здесь ничего подобного не происходило. Сначала вампиры были богами, им поклонялись люди многих народов, им придумывали пышные имена и зловещие, величественные истории. Шло время, человеческое общество развивалось, и вампиры утратили былую власть. Вот этот момент и стал переломным. Одни хотели по‑прежнему жить среди людей, делая вид, что ничем не отличаются от них. Кстати, тогда и речи не шло об этой полусинтетической пресной жиже, которой питаются нынешние «цивилизованные» вампиры. Другие взбунтовались, наотрез отказавшись надевать на себя маску. Непонимание вылилось в конфликт, и тогда случилась первая из вампирских войн. С годами противоречия все усиливались, и теперь ни у кого даже мысли не возникает, что враждующих можно примирить.

— А вы бы хотели мира?

Королева вскочила.

— Нет! Никогда! — крикнула она. — Вот посмотри!

И перед моими глазами замелькали сцены битв, мало меняющиеся от века в век. Я видела, как кипит котел взаимной ненависти, как переполняется он кровью. Власть, кровь и смерть — они всегда идут об руку, и нигде не находится даже крохотного местечка сочувствию и любви.

— Полина!

Этот голос я бы узнала из тысячи. Из миллиона. Среди безумного рева толпы. У грохочущего водопада.

Даже то, что этого не было и не могло быть, не останавливало меня. Да, мне казалось приятным сойти с ума. И я не хотела только одного… я боялась только одного. Обернуться. Понять, что ослышалась и ошиблась. Это казалось выше моих сил.

— Полина!

Чьи‑то руки коснулись моих плеч. Такое чувство, словно я после долгой и трудной дороги вернулась домой, будто я вновь начала дышать, а сердце испуганно и радостно забилось. Глупое сердце! Разве не знаешь ты, что это — обман!..

— Отчего ты не смотришь на меня?

Он развернул меня к себе, так и не выпуская из крепких и надежных рук, а я зажмуривалась все плотнее и плотнее — только бы не взглянуть! Только бы не оборвать эту сказку!

Он коснулся моих глаз легкими, как крылья бабочки, поцелуями. Счастье и боль стали такими сильными, что я уже не могла удерживать их внутри. Казалось, вот‑вот, еще немного, и я разорвусь. Какая болезненная сладость и какая сладостная боль!

Я распахнула глаза, как распахивают ворота в новый мир, и замерла, еще не веря себе. Темно‑вишневые глаза смотрели прямо в мои. На белоснежный лоб упала прядь темных волос. Это был он! Мой принц, мой сказочный мальчик!

— Ты пришел! А я думала, что ты умер! — выдохнула я, в свою очередь вцепившись в его руки, его плечи так крепко, чтобы он не мог вырваться, не мог исчезнуть, превратившись в ночной морок. Мне хотелось так тесно слиться с ним, чтобы уже никогда не отпускать его от себя.

— Я не умру, пока ты меня помнишь и любишь. Я иду к тебе. Слышишь! Ты должна мне поверить!

Он требовательно смотрел на меня, будто пытаясь докричаться откуда‑то из далекой бездны. Но я, увы, уже понимала все.

Его больше нет со мной. Его больше нет. Это обман, тень, созданная тьмой, жалкий плод моего воспаленного воображения. Ничего нет.

Я снова зажмурилась, но тут же вновь открыла глаза. Ну и пусть все только обман. Мне все равно. Чем бы ни был милый для меня образ: игрой ли воображения, созданием тьмы… мне уже совершенно безразлично. Пока не окончен бал и часы еще не пробили полночь, это мое время!

Я приникла к его губам, самым желанным губам на свете. Его поцелуй пьянил, кружил голову, заставляя забыть о реальности. Хотя бы миг, но мы будем вместе…

Я сидела, прислонившись спиной к стене, одна в холодной темноте пещеры и чувствовала, что у меня из глаз катятся слезы. Сколько же я не плакала?! А вампиры вообще плачут? Разве что такие чокнутые, как я. Артура нет! Нет — и точка! Кто‑то играет со мной, пытаясь заставить поверить, будто он жив, будто мы снова можем быть вместе. Только бы узнать, кто это!

Вскочив, я принялась колотить рукой по стене. Совсем так, как это делала недавно Виола. Волны бешенства перехлестывали через меня, затопляя меня по самую макушку. Ненавижу! Ненавижу!

Словно в ответ на мою ненависть что‑то загрохотало, и с потолка посыпались камни. Кажется, начинается обвал. Вот и славно. Может быть, встать под него и принять свою окончательную смерть? Зачем мне жить? Это будет лучшим выходом. Выходом из тупика.