Мой ласковый и нежный мент - Мельникова Ирина

Кровь стучала в висках у Людмилы, а сердце почти выскакивало из груди и, не найдя выхода, билось где-то в горле, да так, что ей стало не хватать воздуха. Однако тут же она поняла, что просто-напросто перестала дышать, забыв о такой необходимости. А самое удивительное, самое неожиданное и потому сводящее ее с ума обстоятельство заключалось в том, что по выражению глаз Дениса она догадалась, что он испытывает те же самые чувства и находится тоже на грани помешательства, иначе почему до сих держит ее на холодной веранде?

И она, так и не произнеся ни слова, вначале отступила на шаг назад, а потом повернулась и открыла дверь в дом, нисколько не сомневаясь, что он последует за ней.

– Я сейчас вернусь, – послышалось за ее спиной, и она разочарованно оглянулась. Денис, похоже, тут же понял ее, потому что успокаивающе улыбнулся: – Я только принесу ваши вещи с улицы.

– Да, – вспомнила она, – я выронила ключи где-то рядом с калиткой, будьте добры, если это вас не затруднит, поищите их…

– Хорошо, попытаюсь. – Он взял с окна фонарь и, натянув на себя брезентовый дождевик, исчез да дверью.

А Людмила теперь уже безбоязненно переступила порог его дома. И по необъяснимой причине она совсем не боялась, что ее встретит будущая супруга Дениса Барсукова. Каким-то особым чутьем она поняла, что он один в доме, и, оказавшись на кухне, убедилась, что ее спокойствие по этому поводу не лишено оснований. Ни Кости, ни Максима Андреевича… Кроме того, похоже, из этого дома уже вывезли часть вещей, а оставшиеся дожидались своей очереди в коробках и ящиках… Она с недоумением огляделась. Кажется, Барсуковы собрались переезжать? Но почему тогда Антонина ни единым словом не обмолвилась о каких-то особых намерениях Дениса, кроме женитьбы, естественно? Неужели все-таки решил перебраться в благоустроенную квартиру в центре села? И это вполне резонно! Негоже молодым супругам в самые счастливые дни медового месяца думать о столь обыденных и скучных вещах, как растопка печи, и, конечно же, не подобает молодой жене возиться с углем и дровами. Ей будет уготована более приятная и привлекательная роль…

Людмила с силой стиснула зубы, чтобы не разрыдаться снова. Сняла с себя плащ, стараясь не слишком рассматривать его, чтобы окончательно не испортить настроение, и, тщательно его расправив, повесила на вешалку, потом разулась, отметив с огорчением, что колготки приказали долго жить…

– Вот ваши вещи. – Денис сообщил об этом достаточно сухо и, старательно отводя от нее взгляд, добавил: – А что касается ключей, то вынужден вас огорчить. Обыскал все вокруг, но, увы, – он развел руками, – не нашел, вот только это… – Он подал ей промокший конверт с фотографиями, которые она привезла показать Антонине. На большинстве из них она была изображена в компании Лайзы и Вадима… Но, к счастью, по крайней мере она на это надеялась, у Дениса не было времени разглядеть их, иначе конверт расползся бы на части, а так на первый взгляд остался без видимых повреждений…

Денис тем временем снял с себя дождевик и, окинув ее внимательным взглядом, скрылся в спальне. Через минуту вернулся и подал аккуратно свернутые тельняшку и спортивные брюки.

– Можете переодеться, а я пока пойду проверю баню. Я сегодня ее протопил, так что вода не должна остыть…

А еще через час, отмытая до блеска, а потому чувствующая себя опять уверенной и почти спокойной, Людмила сидела на кухне и с удивлением наблюдала за тем, как споро и умело Денис накрывает на стол. Только по-прежнему старается не смотреть в ее сторону, но она все-таки успела заметить веселых чертиков, промелькнувших в его глазах, когда она вновь появилась на кухне после бани. Спортивные брюки, затянутые под грудью, болтались на ней запорожскими шароварами, рукава тельняшки пришлось закатать, а вырез, который был Денису по самую шею, у Людмилы превратился в весьма глубокое декольте, которое она периодически прикрывала рукой. Но все равно оно выглядело соблазнительно, что она тоже для себя уяснила по весьма выразительному, хотя и мгновенному, взгляду, скользнувшему по ее груди и плечам.

Она, уже не скрывая, следила за тем, как Денис расставляет на столе тарелки, раскладывает ножи и вилки, откуда-то вдруг появились красивые бокалы и бутылка вина с яркой этикеткой… И тут она догадалась: кажется, хозяин намерен превратить их неожиданную встречу чуть ли не в праздник, а возможно, таким способом желает загладить перед ней свою вину? Но бог с ним, махнула она про себя рукой на подобные сложности и предалась более приятному занятию: принялась рассматривать самого Дениса.

То, что он на редкость привлекательный мужчина, она поняла с их первой встречи. И оттого, наверное, была вне себя, что именно он, на которого она запала чуть ли не с первого взгляда, столь нелицеприятно обошелся с ней в присутствии Стаса, да еще оштрафовал…

Конечно, она встречала и более красивых мужчин, а некоторым из них даже нравилась. Но в Денисе было что-то такое, для нее пока необъяснимое, что заставляло ее сходить с ума при одном воспоминании о нем. И все ее странные реакции на него тоже нельзя было объяснить простым инстинктом, который свойственен каждой женщине, способной еще воспринимать красивого мужчину как желанного и соблазнительного партнера.

С того самого момента, когда он впервые взял ее за руку, чтобы спасти Надымова от справедливого возмездия, у нее возникло ощущение, будто между ними возникла и сразу же установилась какая-то необъяснимая, непостижимая, но прочная связь. И она была уверена, что они оба это почувствовали. Именно почувствовали, а не поняли. Потому что разумом это понять было невозможно, а только почувствовать сердцем, которое с того времени болело почти не переставая от ощущения близких потерь и расставаний. И оно не обмануло Людмилу. Время потерь и расставаний наступило, и ничто теперь не в силах продлить агонию несостоявшейся любви… Пора распрощаться с необоснованными надеждами и поставить наконец точку, чтобы…

Она не успела закончить свою мысль, потому что Денис неожиданно посмотрел на нее в упор, словно прочитал то тайное, в чем она не решалась признаться даже Антонине, и тут же отвел взгляд и занялся бутылкой с вином.

Никогда в жизни он не испытывал подобных чувств, зная из прежнего своего опыта, что чрезмерное увлечение женщиной ни к чему хорошему не приводит, и все-таки не мог найти объяснение, что вопреки всякому здравому смыслу думы о ней заполнили каждую клеточку его головного мозга, мешают ему работать, жить, наконец! Как каждому из Барсуковых, ему было известно семейное предание о дальней прабабке-колдунье, на которую он якобы похож и, возможно, как посмеивался отец, унаследовал от нее способность предвидеть будущее и даже каким-то странным образом проникать в чувства и души людей. Сам он считал это благоприобретенным навыком, иначе – чутьем оперативника, правда, в некоторых случаях оно проявляется у него сильнее и быстрее, чем у того же Стаса, к примеру, но относил это опять же на счет развитой интуиции. Хотя именно это качество наверняка досталось ему от прабабки, которая тоже, скорее всего, была никакой не колдуньей, а мудрой и потому прозорливой женщиной…