Стерва на десерт - Володарская Ольга

— Они не гадят, где попало, они воспитанные.

— Еще скажи породистые, — фыркнула Княжна, благоговейно относящаяся к голубой крови не только у людей, но и у животных.

— Да они даже лучше… — Горячо начал Вася, но неожиданно был прерван своим другом Сеней:

— А я видел!

— Как они гадят? Так и я видела, — торжественно изрекла Княжна.

— Да нет, как к вам в комнату кто-то заходил.

— Когда?

— В начале пятого.

— И кто это был?

— Разве увидишь в такой темнотище?

— А ты бы пригляделся, — разозлилась Маринка.

— Да если б я знал, — и он беспомощно развел своими пухлыми руками.

— Ну, хотя бы силуэт ты можешь описать?

— Могу, — Сеня сморщил лоб, вспоминая. — Худой, длинный, немного сутулый.

— Кузин или Серега? — вопросительно посмотрела на меня Маринка.

— Серега маленький, скорее всего, Кузин. Сень, а еще что-нибудь не вспомнишь?

— Ну…Э…. А! Чуть не забыл! Спиртом от него несло, как от…от…

Пока Сеня придумывал звучное сравнение, мы возбужденно переглядывались. Значит, Кузин. Наш безобидный, славный и простой гражданин начальник и есть тот самый убивец? Или его визит в нашу обитель еще не доказательство, а простое совпадение?

Маруся поманила нас в комнату. Мы дружно переступили порог и захлопнули за собой дверь, не взирая на то, что Сеня уже подобрал нужный эпитет и приготовился его выдать.

— Пошли выведем его на чистую воду!

— Правильно, — поддержала подругу Княжна. — Скажем, мы все знаем, так что нечего отпираться.

— А вдруг он просто так заходил? — предположила я.

— Зачем, если нас никого не было?

— Чайники считать.

Княжна нахмурилась. Она знала, как и все остальные, что Кузин мог зайти к нам и для этого. Дело в том, что наш начальник был настолько рачительным хозяином, что даже гоголевский Плюшкина по сравнению с ним был вертопрахом и транжирой. У Кузина каждая ерунда, типа стаканчика для карандашей или ластика, была учтена и прономерована. Для более серьезных вещей — машинок, чайников, каминов — имелся регистрационный журнал, в котором еженедельно он отмечал, в каком состоянии находится вышеперечисленные предметы. Даже пустые коробки Кузин не выбрасывал, и сломанные стулья хранил, не говоря еже о перегоревших лампочках.

— Давайте ему позвоним и спросим, что он делал в нашей комнате, — предложила Марья.

— Давайте, только осторожно, как бы не спугнуть.

— Кто будет говорить? — Маруся замерла с поднятой трубкой.

— Пусть Леля. — предложила Княжна. — И громкую связь не забудь включить.

— Ладно. — Я набрала номер, когда трубку взяли, осторожно произнесла. — Але.

— Кузин слушает.

— Иван Львович, это Володарская.

— Здравствуй, Лелечка, я узнал.

— Вы, говорят, к нам вчера заходили?

— Кто говорит? — голос его напрягся, или мне это только показалось.

— Соседи наши — Сеня с Васей. Так вы заходили?

— Заходил.

Все так испуганно ахнули, будто он уже и в трех убийствах сознался.

— А что ты хотела?

— Вы, Иван Львович, из моего стола ничего не вынимали?

— Как я могу… Без спросу.

— И ничего не оставляли?

— Нет, — растеряно протянул он.

— Может, что-то видели?

— Конечно, видел.

— Значит, когда вы вошли, на моем столе что-то было? — я даже дыхание затаила, предвкушая ответ.

— Было, было, не волнуйся ты так. — Он немного покашлял, потом затараторил. — Машинка счетная, 1 штука, регистрационный номер 1122, стаканчик пластмассовый, 1 штука, номер 1165, в стаканчике: карандаши, 2 штуки…

— Эй, Иван Львович, стойте, — испуганно выкрикнула я, вспомнив, что у меня на столе была коробка со скрепками, и не известно, коробками он их учитывает или поштучно. — А больше ничего?

— Как ничего? Скрепки…

— А альбомного листа с красными буквами?

— Откуда у тебя альбомные листы? — с опаской поинтересовался Кузин. — Нам их не выдавали.

— Иван Львович, вспомните, пожалуйста. Был лист или нет?

— Нет. Никакого листа на твоем столе не было. Только машинка счетная, 1 штука, регистрационный номер…

— Спасибо, — прокричала я в трубку и дала отбой.

Все выжидательно на меня пялились и молчали, наконец, Маруся не выдержала:

— Ну, что скажешь?

— Либо он очень хороший актер, либо это не он.

— И если это не он, то весь этот кавардак нам устроили после половины пятого, то есть прямо перед тем, как уйти с работы.