Игры ангелов - Робертс Нора

— Мне кажется… узкий и длинный, как ее лицо. Не слишком заметный. Прежде всего я обратила внимание на ее рот — уж очень быстро он двигался. Она почти все время говорила — я бы даже сказала, орала. И эта жесткая линия рта. Даже не знаю, как объяснить.

— Тонкие губы?

— Не знаю, может быть. Рот у нее был таким… подвижным. Судя по всему, ей было что сказать. Даже если она замолкала, то продолжала гримасничать, ухмыляться. Губы продолжали двигаться. Еще у нее были серьги — в виде колец. Я видела, как они блеснули на солнце. Волосы у нее спускались ниже плеч — такие темные, волнистые. Когда она упала, очки слетели с лица, но произошло это очень быстро. Мне показалось, что глаза у нее большие… но, может быть, это от переживаний — она была такой разъяренной. А потом…

— Как насчет отличительных черт? — поинтересовался док. — Шрамы, родинки, веснушки?

— Ничего такого я не заметила. Макияж, — внезапно добавила Рис. — Накрашена она была здорово. Красная помада. Точно! Очень яркая, а еще… может, это она от гнева так покраснела, но мне показалось, что она переборщила с румянами. В ней было столько яркости, броскости — не вполне естественной, я бы сказала. Переизбыток косметики. Беда лишь в том, что она была слишком далеко — даже с учетом бинокля.

— Ничего страшного. Сколько ей, по-вашему, было лет?

— Ох… полагаю, хорошо за тридцать. Плюс-минус десять лет, — добавила Рис, закрыв руками глаза. — Вот черт.

— Ну-ка, взгляните. Похоже на нее?

Рис наклонилась вперед, вглядываясь в рисунок.

Доктор оказался куда способнее, чем она предполагала. На рисунке была не та женщина, которую она видела у реки, однако определенный потенциал в ней все же просматривался.

— Так. Хорошо, — пробормотала она с заметным облегчением. — Мне кажется, подбородок у нее был более заостренным. Совсем чуть-чуть. И глаза… Не такие круглые, более вытянутые. Кажется, так.

Взяв чашку с чаем, она сделала пару глотков.

— Цвет глаз я точно не помню. По-моему, они были темными. Рот был не таким широким. А брови — бог ты мой, надеюсь, я не сочиняю, — брови были тоньше. Совсем как две ниточки. Такое чувство, будто она выщипала их до невозможности. Когда он ударил ее о землю, кепка слетела у нее с головы. Не помню, говорила я об этом раньше? Кепка слетела, открыв лоб. Лоб у нее был широкий…

— Ну-ка, сделай вдох, — перебил ее Броуди.

— Что?

— Вдохни поглубже.

— Хорошо, — только сейчас она поняла, как сильно стучит у нее сердце. Руки дрожали — еще немного, и она расплескала бы свой чай. — Ногти у нее были накрашены. Кажется, в красный цвет. Я так и вижу, как они вонзаются в землю — все то время, что он душил ее.

— Может, ей удалось его оцарапать? — спросил Броуди.

— Нет, не думаю. Коленями он прижимал ее руки к земле, так что у нее не было ни малейшего шанса дотянуться до него.

— Как вам это?

Рис внимательно изучала набросок. Отсутствовали очень важные детали — из тех, что просто невозможно было описать словами. Гнев, ярость, страх. Тем не менее это уже больше походило на оригинал.

— Да, теперь хорошо. Я уже могу разглядеть ее в вашем наброске. Собственно говоря, только это и имеет значение, не так ли?

— Пожалуй что да. Попробуем немного улучшить нашу работу. Скушайте одно из этих печений, Рис, пока Броуди не заглотнул их все. Это Дик испек. Он мастер на такие штучки.

Рис послушно взяла печенье, а доктор тем временем засыпал ее новыми вопросами. Наблюдая за тем, как он трудится над портретом женщины, она выпила еще чашку чая. Вот брови становятся тоньше, меняется рот…

— Стоп, — она со стуком поставила чашку на стол. — Теперь действительно хорошо. Очень похоже. По крайней мере, такой я ее запомнила. Не исключено, правда…

— Довольно, — оборвал ее Броуди. — Хватит сомневаться в своих же впечатлениях. Если ты сама узнала ее, значит, рисунок удался.

— Она не местная, — задумчиво сказал доктор. — Не похожа ни на кого из моих знакомых.

— Это так. Но если она заезжала в город, кто-нибудь наверняка ее видел. На заправке, в магазине. Нужно показать людям этот рисунок.

— Рик может разослать копии другим городским властям, — сжав губы, док изучал свой набросок. — Нет, я ее определенно не видел. А ведь я долгие годы лечил всех, кто живет в городе и ближайших окрестностях. Да и туристов, когда им случалось занемочь. Эта женщина не из наших.

— Но если они не заезжали в город, — тихо заметила Рис, — мы можем так и не узнать, кто она такая.

— За что я тебя люблю, Худышка, так это за способность мыслить позитивно, — вставил Броуди. — А как насчет того парня? Не хочешь описать его доктору?

— Но я же не видела его лица. Чуть-чуть профиль. А так — только со спины. Еще руки… но он все равно был в перчатках. Мне показалось, что руки у него большие, но я не уверена, так ли это на самом деле. Шляпа, куртка, темные очки.

— А волосы? — поинтересовался доктор.

— Я не заметила. Все время смотрела на нее. Она была там главным действующим лицом. А потом, когда он ударил ее, я была слишком напугана, чтобы что-то разглядывать.

— Линия челюсти? Как он выглядел сбоку?

— Единственное определение, которое приходит мне на ум, — это жесткий, твердый. Но я ведь уже говорила что-то похожее про нее, правда? — Рис потерла глаза, пытаясь сосредоточиться. — Большую часть времени он стоял очень спокойно. Такое чувство, что он прекрасно контролировал себя. Держался так… расчетливо? Она жестикулировала, двигалась, была вне себя. Потом он толкнул ее, но тоже без гнева. Все равно что от мухи отмахнулся. Это я уже додумываю.

— Может, да, а может, и нет, — доктор продолжал рисовать. — Как насчет фигуры?

— Мне он показался большим, но это все очень неопределенно. Во всяком случае, выше, чем она. Да и в плечах пошире. В конце, когда он уже душил ее, мне показалось, что он отдает себе отчет во всех своих поступках. Он так умело прижал ее руки. Ничего не стоило продержать ее так, пока она не выдохнется. Потом они могли договориться, уйти оттуда. Но вместо этого он… словом, все было сделано очень холодно и расчетливо.

Док перевернул блокнот, поднял его, и Рис замерла.

Мужчина был изображен в полный рост, спиной к зрителю. Виден был лишь кусочек профиля. Рис буквально похолодела от страха, когда осознала, что за этим образом может скрываться огромное множество мужчин.

— Неизвестный, — прокомментировала она.

— Это так, но кое-кого мы все-таки можем исключить, — заметил док. — Возьмем, к примеру, Пита. Щуплый парнишка, явно нам не подходит. Или Малыш Джо — коротышка с гипертонией и избыточным весом.