Как две капли воды - Браун Сандра

– Вот и она, мистер Ратледж, – сказал бодро швей­цар. – Я же говорил, что она будет через минуту.

– А я уже начал волноваться, Кэрол.

Присутствие швейцара заставляло Тейта говорить спокойно. Но его пальцы с силой питона сдавили ей руку.

Он протащил ее через вестибюль. В лифте, уставив­шись взглядом в дверцы, оба молчали, но гнев грозовой тучей навис над ними.

Он отпер дверь их номера и пропустил ее вперед.

Дверь за ними защелкнулась на предохранитель. Ни тот, ни другой не зажгли свет, даже не подумали об этом. Им хватало ночника в форме морской раковины, который горел в ванной.

– Где тебя носило? – спросил Тейт без всяких преди­словий.

– Я была в «Макдональдсе» за углом. Знаешь, на банкете я почти ничего не ела, и мне захотелось есть. Раз ты пошел с Джеком, я подумала…

– Кто был этот парень?

Она хотела было прикинуться непонимающей, но по­том передумала. Он явно видел ее с Вэном, но не узнал его. Пока она размышляла, сказать ли ему правду или солгать, он опередил ее:

– Это был торговец? (Она от удивления открыла рот.) Торговец наркотиками? Я знаю, что иногда вы с Фэнси курили травку. Я надеюсь, ты не делала ничего худшего. Но жена кандидата в сенаторы не может покупать зелье на улице у незнакомого продавца. Кэрол, Боже мой, он мог быть тайным…

– Это был Вэн Лавджой! – зло выпалила она. ( Имя явно не произвело впечатления. Он глупо уставился на нее.) – Оператор из «Кей-Текса». Он снимал тебя для те­лерекламы. Помнишь?

Она оттолкнула его в сторону, прошла к туалетному столику и стала снимать с себя драгоценности, роняя их прямо на стол, не обращая внимания ни на их ценность, ни на хрупкость.

– Что ты делала с ним?

– Просто шла, – сказала она дерзко, обращаясь к его отражению в зеркале. При тусклом освещении он ка­зался мрачным и устрашающим. Но ее не запугаешь. – Я встретила его в «Макдональдсе». Он и их репортер, ка­жется, остановились в "Холидей инн ". – Врать, становилось все легче. Ведь у нее теперь был большой опыт. – В об­щем, он отругал меня за то, что я хожу одна, и взялся про­водить до гостиницы.

– Сообразительный молодой человек. Гораздо сооб­разительнее тебя. Какого черта ты потащилась одна в такую ночь?

– Мне хотелось есть! – Она повысила тон.

– Не могла заказать ужин в номер?

– Мне хотелось подышать воздухом.

– Открыла бы окно.

– Что тебе за дело до того, что я вышла? Ты же был с Джеком. Джек и Эдди. Лорел и Харди. Юла и волчок. – В такт словам она покачивала головой. – Если не у од­ного, то уж точно у другого найдется нечто срочное, что нужно обсудить с тобой… Один из них всегда стучится в твою дверь.

– Не увиливай. Мы говорим о тебе, а не о Джеке и Эдди.

– А что я?

– Почему ты так нервничала сегодня вечером?

– Я вовсе не нервничала.

Она хотела пройти мимо него, но он преградил ей путь и схватил за плечи.

– Что-то случилась. Я знаю. Что ты сделала? Лучше скажи мне сама, я все равно узнаю.

– Почему ты думаешь, что я что-то сделала?

– Потому что ты не смотришь мне в глаза.

– Да, я избегаю тебя, но только потому, что я рассер­жена, а не потому, что я вела себя недостойно.

– В прошлом ты часто вела себя так, Кэрол.

– Не называй меня… – Эйвери вовремя останови­лась.

– Не называть тебя как?

– Никак. – Она ненавидела, когда он называл ее Кэ­рол. – Не называй меня лгуньей, – поправилась она и, вызывающе откинув голову назад, заявила: – Можешь узнать от меня, а не от кого-то там еще. Вэн Лавджой курил травку! И мне предлагал. Я отказалась. Ну, что, мистер Сенатор, я прошла испытание?

Тейт злобно покачивался взад-вперед:

– Не шляйся больше одна, понятно?

– А ты не держи меня на коротком поводке.

– Да мне наплевать, что ты делаешь! – Взревел он, крепко схватив ее за плечи. – Тебе небезопасно ходить одной.

– Одной? – повторила она с горечью. – Одной? Мы никогда не бываем одни.

– Сейчас мы одни.

Только сейчас они поняли, что стоят лицом к лицу. От возбуждения оба учащенно дышали. Кровь вскипела в жилах от гнева. Эйвери почувствовала, что нервы ее сей­час зашипят, как горячие провода, упавшие в лужу во время грозы.

Он обнял ее, сцепив пальцы на спине, рывком прижал к себе. Эйвери притихла от желания. Затем в одно мгнове­ние их губы слились в жарком поцелуе. Она обвила его шею руками и соблазнительно выгнулась, упираясь в него грудью. Его руки скользили по ее заду, грубо подтягивая ее вверх и сильно прижимая к себе.

Было слышно дыхание и шуршание их вечерних туале­тов. Их губы и языки слились, слишком жадные, чтобы вести утонченную игру.

Тейт придвинул ее к стене и, освободив руки, крепко притиснул к себе. Он обхватил пальцами ее голову и стра­стным поцелуем припал к ее губам.

Поцелуй был чувственный, пробуждающий желание. Он зажег те искорки, которые возбуждали Эйвери, как языки пламени возбуждали первобытного человека. Этот поцелуй обещал бесконечное наслаждение:

Она судорожно стала расстегивать его складчатую ру­башку. Одна за другой пуговицы бесшумно падали на ковер. Она распахнула его рубашку и обнажила грудь. Ее открытый рот уткнулся в самую середину. Он застонал от удовольствия и потянулся к застежкам ее платья на спине.

Они не поддавались его неумелым пальцам. Ткань по­рвалась. Бусины попадали. Блестки посыпались дождем. Ни тот, ни другой не обратил на это внимания. Он обна­жил ее плечи и горячо поцеловал в грудь, вздымающуюся над открытым, без бретелек, бюстгальтером, затем потя­нулся к застежке.

Паника охватила Эйвери, когда бюстгальтер упал к ее ногам. Сейчас он узнает! Но глаза его были закрыты. Губы, не глаза были сейчас его проводниками. Он целовал ее грудь, ласкал языком соски, жадно засасывал их в рот.

Он желал ее. И ей это было необходимо. Она готова была отдать ему все.

Она тянула с него рубашку, даже не расстегнув запон­ки на манжетах, а он махал руками до тех пор, пока не освободился, затем под платьем, скользя руками вверх по ее бедрам, он добрался до резинки ее трусиков и снял их. Теперь ладонь его была между ее ног, пальцы проникли внутрь, она издавала хриплые, постанывающие звуки, звуки желания.

– Ты моя жена, – сказал он твердо. – Ты достойна лучшего, чем стоять у этой стены.

Он отпустил ее, отступив назад, стянул с себя ботинки и носки и бросил их вместе с брюками на ковер.

Эйвери сняла платье, скинула туфли и быстро прошла к кровати. Горничная уже расстелила ее. Смахнув с по­душки мятные шоколадки, она юркнула под одеяло. Щелкнула застежка ее черного кружевного пояса, она едва сняла чулки, как Тейт оказался рядом.

Она податливо откликнулась, как только он прижал ее к своей теплой груди. Их губы слились в глубоком влаж­ном поцелуе. Его член был твердым и гладким. Он ут­кнулся в ее мягкий живот, затем устроился в темных куд­ряшках межножья.