Похищенный - Стил Даниэла

— Я сделал это намеренно, чтобы он мог дискредитировать твои показания. Иначе тебе могло взбрести в голову защищать этого идиота, твоего бывшего мужа, сукина сына, убийцу… Ах милосердная ты моя, ты ведь все еще не уверена, что он преступник.

— И поэтому ты так поступил со мной? Чтобы я не могла ему помочь?

Теперь Мариэлла отказывалась понимать Малкольма и сомневалась, знала ли она его вообще когда-либо.

— Если за Тедди он пойдет на электрический стул, для него это будет очень гуманная казнь.

— Так вот оно что значит! Вы оба играете в месть! Он крадет Тедди, ты убиваешь его! Все, все сошли с ума! — Она посмотрела на него с ненавистью.

— Выйди из моей комнаты, Мариэлла. Нам больше не о чем говорить.

Она не верила своим ушам. Малкольм расчетливо смешал ее с грязью только для того, чтобы уничтожить Чарльза.

— Не знаю, кто ты такой после этого.

— Это уже неважно.

— Как прикажешь тебя понимать? — не в силах больше сдерживаться, закричала Мариэлла.

— Думаю, ты меня все-таки поняла.

— Все кончено, так? — Если только что-то существовало. Кроме Тедди, у них же никогда не было ничего общего.

— Все было кончено тогда, когда Делони увез отсюда моего сына. Ты можешь идти к нему обратно после суда. Если он, конечно, останется жив. Поплачете вместе. И еще кое-что тебе скажу. Я тебя никогда не прощу. — Вот это он сказал действительно серьезно.

— Малкольм, ты хочешь меня бросить? Я к этому готова. Могу хоть сегодня переехать в гостиницу.

— Послушай, тебе мало скандалов? Могла бы, по крайней мере, подождать, пока кончится суд и пресса забудет о нашем существовании.

Она молча вышла. Теперь ничто не могло ее удивить. Она вышла замуж за чужого человека. И этот человек ее возненавидел за то, что она потеряла сына. Еще одного сына. Жизнь жестоко с ней обходится. Что бы ни случилось теперь, найдут ли Тедди, нет ли, ее браку с Малкольмом пришел конец.

Глава 12

На следующее утро Мариэлла завтракала у себя в комнате и просматривала газеты. Там было все, весь вчерашний позор, все унижение, которому ее подверг Уильям Палмер. В первой же статье, которая попалась ей на глаза, говорилось, что она клиническая сумасшедшая и ее надо снова водворить в больницу. Все это становилось еще ужаснее оттого, что Малкольм помог им организовать весь этот ужас. Мариэлла перевернула лист и увидела материал, подписанный Беатрисой Риттер. Ей не хотелось читать, но глаза против воли заскользили по странице, тогда она принялась читать с самого начала и сквозь слезы прочитала репортаж.

«Исполненная достоинства, элегантная, изысканная Мариэлла Паттерсон предстала вчера перед судом и ни разу не потеряла самообладания, несмотря на то, что в течение нескольких часов прокурор подвергал ее жестокой моральной пытке и пытался ее полностью дискредитировать. Но он своего не добился. У всех, кто видел эту женщину, она вызвала восхищение. Почти десять лет назад в результате несчастной случайности она потеряла двух первых детей. Подробности этого происшествия поразили публику, но миссис Паттерсон стойко перенесла боль от воспоминаний о той давней трагедии. Затем она перешла к объяснению причин своего развода с Чарльзом Делони. После гибели детей она находилась на излечении в санатории в Швейцарии, но это известие не встретило ни понимания, ни сочувствия, а только насмешки, и было злонамеренно использовано, чтобы уменьшить значимость показаний Мариэллы Паттерсон…» Репортаж был большой, на полстраницы, и заканчивался так: «Мы вчера увидели на суде мать пропавшего ребенка и убедились в одном: несмотря ни на что, она остается истинной леди. Она вышла из зала суда с гордо поднятой головой, хотя ее материнское сердце разрывалось от горя». Дальше шла подпись — «Беа Риттер».

Мариэлла поднесла платок к глазам и поднялась, чтобы надеть шляпу. У Беа Риттер нашлись для нее добрые слова, но они не меняли дела. Ее муж и государственный обвинитель вступили в заговор с целью не дать ей помочь Чарльзу Делони. Хотя она и не собиралась как-либо помогать ему. Но их беспокоила даже ее неуверенность в виновности Чарльза.

Малкольм и Джон Тейлор уже ждали ее в машине. На ней было черное платье, черная шляпа и темное пальто с бобровым воротником. По дороге не было произнесено ни единого слова. Мариэлла не обращалась ни к Малкольму, ни к Джону, а сам Малкольм всю дорогу не отрываясь смотрел в окно. Да и Джону нечего было сказать. Он улучил момент, когда она садилась в машину, и прикоснулся к ней. Но высказать свои чувства сейчас он не мог. Он хотел только еще раз уверить ее в своей поддержке, но как он мог хотя бы ободрить ее в зале суда?