Стерва на десерт - Володарская Ольга

— А какой бы его устроил? — встряла я, но, опомнившись, тут же прикусила язык.

— Мгновенного действия и не наносящего вреда организму. Понимаешь, даже сейчас нет идеального газа. Он либо рассеивается, либо вызывает лишь рвоту и слезоотделение, либо имеет очень ограниченный радиус действия, либо доводит в лучшем случае — до инвалидности, а в худшем — до летального исхода. А это, как ты понимаешь, самое неприятное, так как такой газ не может применяться, например, при освобождении заложников. Они же передохнут вместе с террористами. — Сулейман остановился, покашлял, видимо, не привык так много разговаривать. — О чем, бишь, я? Ага. Так вот «Оса» — газ нового поколения. Мгновенно парализует все нервные окончания, не вызывает физической боли, не действует на мозг, а главное, не оказывает никакого отрицательно влияния на организм, остаточное явление — лишь легкое головокружение и жажда, как с похмелья.

— Ты так говоришь, будто эту «Осу» уже изобрели…

— Изобрели и опробовали на себе.

— Но кто? Ты же сказал, что твой отец не успел…

— Он успел, — торжественно выдал Сулейман. — Он изобрел «Осу». Но скрыл это и от гэбешников, и от ученого совета, и даже от коллег, потому что, побоялся, что его детище станет новой ядерной бомбой. Тогда шла холодная война, отношения с Западом были очень напряженными, к тому же мы воевали в Афганистане, и появление столько мощного оружия могло привести к всемирной катастрофе. КГБ, видимо, что-то пронюхало о том, что формула «Осы» существует, но скрывается академиком Швейцером. Поступок моего отца был истолкован превратно, чекисты решили, что он хочет бежать со всеми документами на Запад. По этому, его убрали. Одно они не учили — весь архив академик Швейцер спрятал, и сколько его не искали, так и не нашли. С тех пор прошло много лет, но газ, подобный, «Осе» до сих пор не изобретен.

Сулейман замолк, присел на табурет. Я тоже безмолвствовала, так как переваривала услышанное. Мне было еще не совсем ясно, какое отношение эта история имеет к цепи убийств. Наконец, Сулейман отдохнул, встал, глянул на часы и заговорил:

— У меня еще 20 минут, пожалуй, успею. — Он зашагал по комнате. — Архив Абрама Швейцера был надежно спрятан в тайнике, о существовании которого знал только его сын Сулейман. Ему он завещал воспользоваться формулой, наивно считая, что когда мальчик вырастит, мир станет лучше, а то и вовсе на планете восторжествует коммунизм, он у меня был заядлым ленинистом. — Сулейман хмыкнул. — И тайник этот находился здесь, — он ткнул себе под ноги.

— Где? — не поняла я, отчего очень заволновалась и заерзала, чем причинила себе немалую физическую боль, так как проволока тут же врезалась мне в щиколотки.

— Здесь. В этом помещении. Тут. — Он подошел к стене, отвинтил одну из ржавых труб и указал на образовавшуюся дыру.

— А мы где?

— Ты так и не поняла? Будку «Огнеопасно — газ!» помнишь? Она аккурат между бомбоубежищем и дверью в подвал.

— Это та, рядом с которой дыра в заборе?

— Да, да. Она самая. Заброшенная будка, с заколоченными наглухо окнами. Идеальное место. Ни единого лучика не проникает через доски, и стены двойные, так что звуков не слышно. Я здесь в последнее время почти круглосуточно обитаю, незамеченный никем.

— Вот оно что! Теперь ясно, как ты умудрялся быть везде и нигде.

— Ага, — Сулеймана очень порадовал мой «комплимент», похоже, и он был не чужд человеческих слабостей. — Эту будку еще мой отец приметил, тогда она не была заброшенной, здесь какая-то рефрижераторная располагалась, естественно, она всегда была заперта, за исключением тех случаев, когда в нее смотритель заходил, а делал он это, как ты понимаешь, не часто. Тут отец и решил тайник устроить, из института-то вынести бумаги он не мог, его почти до трусов раздевали на проходной.

— И ты этот тайник нашел?

— Нашел. К счастью, в «Нихлор» мне удалось устроиться сразу после аспирантуры, меня взяли из уважения к памяти отца и, что греха таить, к моим блестящим способностям.

— Но ты работаешь в НИИ уже 10 лет! — вскричал я. — Почему же…

— Потому что, когда 10 лет назад я вскрыл тайник, от архива академика Швейцера осталась лишь груда хлама.

— Почему?

— Потому что в этом долбанном НИИ балом правят крысы! — вышел из себя Сулейман. — Все изгрызли, изгадили! Папаша мой, конечно, тоже хорош! Спрятал бесценные бумаги в трубу, он разве не знал, что эти проклятые грызуны обожают по ним шастать!