ДЕНЬ ГРЕХА - Браун Сандра

– Черт! – прошептал Берк. Потом заорал:

– Черт!

Забыв о рези в глазах, о болевшей голове, о темноте, он бросил пистолет и, как был – в ботинках, бросился в воду.

Он плыл будто в густом супе. Как в ночном кошмаре, когда чем сильнее гребешь, тем медленнее двигаешься. Когда он подплыл к перевернутой лодке, мускулы горели огнем. Обхватив руками днище, он сделал несколько судорожных вздохов и стал обшаривать глазами поверхность.

Наконец он увидел ярдах в десяти от лодки пузырьки воздуха на воде. Еще раз глубоко вздохнув, он нырнул и поплыл в том направлении.

Он нащупал ее волосы, мягкие, как водоросли, но в ту же секунду в руке не осталось ничего, кроме воды. Вытянув вперед руки, он судорожно пытался найти ее и наконец нашел. Легкие горели огнем.

Берк крепко обхватил ее и оттолкнулся от скользкого дна. Было неглубоко, но доли секунды, когда он проталкивался сквозь эту густую жижу, показались Берку вечностью.

Он глотал ртом воздух, чтобы восстановить дыхание, и плыл к пирсу, таща Реми Дюваль за собой. Она не барахталась, не отбивалась, как это обычно делают тонущие, и Берк боялся даже думать – почему. Он заставил себя посмотреть на ее лицо: оно было спокойным и мертвенно-бледным под налипшей грязью.

У пирса он столкнулся с новой проблемой: как залезть наверх, при этом не выпуская из рук Реми? Нужно торопиться. Она безжизненно повисла на его левой руке. Сколько же точно времени она пробыла под водой?

Он изо всех сил подтянулся, стараясь ухватиться правой рукой за край доски. С третьей попытки ему это удалось, и он закинул на деревянный настил правую ногу, зацепился каблуком, замер на несколько секунд, собираясь с силами и убеждая себя, что сейчас все получится.

Наконец, используя правую ногу как рычаг и опираясь на колено и локоть, Берк вскарабкался на пирс. Плюхнувшись животом на доски, он издал победный клич.

Подтянул и осторожно положил на спину Реми. К ее губам прилипли пряди волос. Берк отбросил пряди и начал делать ей искусственное дыхание. Руки – туда-сюда. Раз-два, раз-два. Закрыть ноздри, вдувать воздух через рот. Раз-два. Раз-два.

Сколько времени она пролежала на дне? До того, как он прыгнул в воду, – не более двадцати секунд. Ну ладно, пусть тридцать. Плюс секунд сорок пять, пока он плыл. Еще минуту под водой. Сколько всего получается?

Раз-два, раз-два, раз…

Она закашлялась. Берк быстро повернул ей голову набок, чтобы снова не захлебнулась. Прошло еще несколько минут, и дыхание наконец восстановилось, с губ исчезла жутковатая синева.

Реми открыла глаза и сразу увидела нагнувшегося над ней Берка. Она не успела отвернуться, и он прочел в ее взгляде осуждение.

– Простите. Я вам не поверил. Думал, вы меня обманываете. – Он не знал, что еще сказать, и повторил:

– Простите.

Он с трудом поднялся на ноги и посмотрел на воду. Лодка плавала вверх дном. Если ее не подогнать обратно, им грозят серьезные неприятности. Надо решить эту проблему немедленно, пока на тело не успели навалиться усталость и изнеможение. Берк прыгнул в воду во второй раз.

***

Любезными их не назовешь, но по крайней мере они его не убили. Пока.

Грегори старался казаться безобидным, что было нетрудно: он был не просто безобидным, он был совершенно беспомощным. Да таких не больно-то напугаешь. Они если и перережут глотку, то не от страха, а для забавы.

У самого Грегори поджилки тряслись от ужаса. В комнате стоял кошмарный запах от какого-то варева, кипящего на плите. Хозяйка дома принесла наполненную миску, громко шмякнув ее на стол перед Грегори.

Ничуть не вежливее вели себя мужчины – очевидно, ее муж и сын. Они буквально проволокли Грегори через лес к своему жилищу, где женщина и две девочки с подозрением оглядели гостя. Но все равно Грегори был им благодарен за спасение: ведь его мог сожрать крокодил, он мог умереть от жажды, голода, холода.

Эти люди спасли его от страшного болота, но их поведение было трудно назвать гостеприимным. Их подозрительность в любой момент может перерасти в нечто более угрожающее. От таких всего можно ожидать. Какие-то болотные монстры.

Стараясь казаться как можно более дружелюбным, Грегори улыбнулся хозяйке.

– Как аппетитно пахнет. Спасибо, мэм.

Она открыла рот с редкими зубами и прорычала нечто нечленораздельное. Потом обратилась к мужу на нью-орлеанском французском диалекте. Он буркнул что-то в ответ. Дети были также немногословны. Они стояли и смотрели, как Грегори подносит ложку ко рту.