Прекрасная незнакомка - Стил Даниэла

После прихода отца Рафаэлла почти сразу удалилась, ее щеки заметно порозовели.

– Господи, Антуан, она же красавица!

Джон Генри недоуменно смотрел на своего друга-француза, и Антуан улыбнулся.

– Значит, тебе понравилась моя воображаемая дочь? Не оробела ли она до невозможности? Мать убеждает ее, что любой мужчина, пытающийся заговорить с девушкой с глазу на глаз, уже замыслил убить ее или по меньшей мере изнасиловать. Порой я тревожусь, читая страх в ее взгляде.

– А чего ты ждал? Всю жизнь ее неотлучно опекают. Едва ли стоит удивляться, что она робеет.

– Ей скоро восемнадцать, и для нее это обратится в проблему, если сидеть безвылазно в Испании. В Париже надо уметь хотя бы перекинуться словом с мужчиной в отсутствии дюжины женщин, заполнивших помещение и состоящих в большинстве своем в родстве с тобой.

Антуан это сказал шутливо, но в глазах была полнейшая серьезность. Долго и упорно всматривался он в лицо Джона Генри, стараясь распознать, что притаилось во взгляде американца.

– Она мила, правда? Нескромно с моей стороны говорить так про собственную дочку, однако… – Он словно в покорности развел руками и улыбнулся.

На сей раз Джон Генри ответил широкой улыбкой.

– Мила – не совсем точное слово.

А затем, чуть ли не как юнец, задал вопрос, от которого стал улыбчивым взгляд Антуана:

– Она сегодня будет с нами ужинать?

– Если у тебя нет особых возражений. Думаю, мы отужинаем здесь, а потом заглянем в мой клуб. Матье де Буржон будет там сегодня вечером. Я ведь с давних пор обещал ему познакомить вас, как только ты приедешь.

– Вот и отлично.

Однако улыбнулся Джон Генри не оттого, что речь шла о Матье де Буржоне. Он успешно разговорил Рафаэллу тем вечером, а также на третий день, когда пришел к ним в дом к чаю. Пришел специально, чтобы увидеть ее, принес ей две книги, о которых упомянул за тем обедом. Она опять вспыхнула и погрузилась в молчание, но теперь он умело растормошил ее, вовлек в беседу, и к концу дня они почти уже стали приятелями. В последующие полгода она привыкла воспринимать его как человека уважаемого и почитаемого почти наравне с отцом, а когда поехала в Испанию, то описывала его матери, словно какого-нибудь дядюшку.

Именно в этот ее приезд Джон Генри появился в Санта-Эухении вместе с Антуаном. Пробыли они всего два дня, но и за этот срок американец успел очаровать Алехандру и прочих, собравшихся в Санта-Эухении в ту весну. Уже тогда Алехандра догадалась о намерениях Джона Генри в отличие от Рафаэллы, которая ни о чем не подозревала до лета. Тогда пошла первая неделя ее каникул, через несколько дней предстоял отлет в Мадрид. Пока же она с удовольствием проводила оставшийся срок в Париже, а когда приехал Джон Генри, позвала его прогуляться вдоль Сены. Беседовали о бродячих артистах, о детях, и она просияла, рассказав ему о своих двоюродных сестрах и братьях, живущих в Испании. Похоже, детей она обожала и становилась особенно красива, когда бросала на него взгляд своих огненных темных глаз.

– А сколько детей хотела бы ты, Рафаэлла, иметь, когда будешь взрослая? – Он всегда без запинки произносил ее имя, что было ей приятно. Ведь американцу трудно это имя выговорить.

– Я уже взрослая.

– Да ну? В восемнадцать-то лет?

Он весело взглянул на нее, но что-то непонятное ей просвечивало в его взоре. Некая усталость, старость, мудрость, печаль, словно он, к примеру, вспоминал сейчас о своем сыне. Он уже поведал ей о нем. Она же рассказала ему про своего брата.

– Да, я взрослая. И собираюсь поступить осенью в Сорбонну.

Они улыбнулись друг другу, и ему не без усилия удалось сдержать себя и не поцеловать ее незамедлительно.

Прогулка продолжалась, и он раздумывал, как бы сделать предложение и не сошел ли он с ума, раз решился на это.

– Рафаэлла, ты не подумывала о том, чтобы поступить в колледж в Штатах?

Они медленно шли вдоль Сены, обходя детей, она задумчиво обрывала лепестки с цветка. Но вот взглянула на спутника и покачала головой:

– Едва ли получится.

– А почему бы нет? Английским ты владеешь отлично.

Вновь она отрицательно повела головой, вновь взглянула на него, в глазах стояла печаль.

– Мама ни за что не отпустит меня. Там… там все слишком не похоже на привычный ей уклад. И это так далеко…

– А тебе по нраву этот уклад? Отец твой живет совсем иначе, чем она. Подойдет ли тебе существование в такой вот испанской манере?

– Сомневаюсь, – сказала она прямо. – Но боюсь, выбора мне не предоставлено. По-моему, папа всегда хотел привлечь Жюльена к делам своего банка, а это соответственно предполагало, что я буду в Испании вместе с мамой.