Загадай желание - Веденская Татьяна

– Почему ты не отвечала на мои письма? – спросил он строго, что получилось у него очень сомнительно, так как спрашивать пришлось через Нонну, а строгий взгляд уж изображать самому.

– Я их не получала. Я выкинула телефон, потому что знала – один твой звонок, и я сломаюсь! – пыталась объясниться Анна.

Нонна в полнейшем онемении смотрела на нее.

– Я не смогу это перевести. Ты уж как-то говори покороче, ладно? Я все-таки учитель в школе, не в Оксфорде!

– Что она говорит? – нервничал Матгемейн.

– Сейчас! – махнула ему Нонна. – Эйн момент!

– Это, кажется, немецкий, – подала голос Женя.

Матгемейн в изнеможении переводил взгляд с одной странной русской женщины на другую. Как он догадался, все они делали что угодно, только не переводили. Он через столько прошел, пришлось объясняться с Арин, которая, конечно же, была совсем не в восторге от его затеи. Матгемейн выкинул кучу денег на билет до Москвы, но это были мелочи. Он провел в воздухе больше двадцати часов, так как прямых рейсов до Москвы не было, пришлось лететь с двумя пересадками, через Японию. Ужас, абсурд и идиотизм, но это был единственный вариант попасть в Москву немедленно, а Матгемейн уже не мог ждать. Когда он окончательно убедился в том, что Anne не собирается ему отвечать, он сначала чуть не умер от мысли, что она его не любит. Потом он вспомнил, что в письме она писала, что любит его так, как никогда не думала, что способна любить. Значит, можно жить дальше. И Матгемейн побежал в аэропорт, как был – небритый, не спавший две ночи. Он просмотрел все глаза, читая материалы о России и пытаясь понять, что заставило Anne так резко поменять свое мнение об их любви.

– Может быть, я сделал что-то не так? – спросил он, с опаской вслушиваясь в незнакомые звуки, издаваемые Нонной. У него не было никакой уверенности, что эта женщина переводит все правильно.

– Нет! Нет! Ты совсем ни в чем не…

– Покороче! – напомнила Нонна.

– Ты ни при чем, – сократила свою речь Анна.

– Но в чем тогда дело? – заволновался Матгемейн. – В чем проблема?

– Я не могу уехать из России. У меня дети, семья. У меня тут все! – Анна нервно кусала губы и смотрела на Матюшу.

Нонна с трудом, но переводила. Матгемейн, после того как все-таки понял, из-за чего ему пришлось перенести полторы ужасных недели, вдруг заулыбался и сказал то, о чем Анна могла только мечтать. Он сказал:

– Ну что за ерунда? Тогда – я могу переехать в Россию. Если ты этого хочешь! – И пожал плечами так, словно это было – мелочь, ерунда.

Надо быть справедливыми, именно так он к этому и относился, как к ерунде. А чего такого? Интересная страна, огромная и загадочная. Много клубов, много музыки. Да он бы поехал за Анной на Аляску, если бы пришлось. Слава богу, что не пришлось. Так что… Какие проблемы?

– Вот это да! – прошептала Нонна, с изумлением глядя на Матгемейна.

А Анна… Единственное, что она могла бы (и хотела) сделать в этой ситуации, было бы очень неприлично делать в присутствии друзей и до ужаса напуганной свекрови. Так что Анна решила ограничиться малым. Она сказала:

– I love you. – И для верности повторила это еще пару раз, со всей возможной убедительностью.

Матгемейн молча смотрел на нее, потом выдохнул с облегчением и, заглянув зачем-то себе в ладонь, произнес:

– Я луублу тьеба! – И прижал Анну к себе.

Этого, конечно, переводить уже не пришлось. Все вокруг после этих слов как-то притихли, чтобы не спугнуть удачу, явно залетевшую к ним на подоконник одиннадцатого этажа дома с летающей тарелкой на крыше – надолго ли? Кто знает. Может быть, до завтра. Может быть, навсегда. Никто не может предсказать будущего. Что станется с Нонной, как сложится жизнь у Олеси и Померанцева? Что будет с Анной и Матюшей, как справится со всеми своими ветряными мельницами Женька? Каким вернется из армии Ваня – никто не знал и не мог знать. Жизнь покажет.

Но это был один из тех коротких моментов, когда жизнь становится такой необычайно яркой, совсем волшебной, и на Анниной кухне в этот момент все вдруг замолчали, как будто сговорились. И все одновременно подумали о том, что счастье не просто есть – что его можно потрогать, что оно может лежать на наших руках. И оно приблизилось к ним так, что можно было разглядеть каждую морщинку в его усталых, добрых глазах. Синяя птица счастья вдруг коснулась их всех своим крылом, и они услышали даже звон колокольчиков на карете феи. Если сильно захотеть и прислушаться изо всех сил – то не такое услышишь.

А потом момент миновал, прошел, и время побежало дальше по своим делам. Анна предложила всем чаю, а Матюше – шампанского из открытой раньше бутылки. Он согласился, хотя на самом деле не отказался бы и от чего-то покрепче. Двадцать часов в воздухе, шутите? Свекровь из своей засады смотрела на этого странного Матгемейна и думала о том, что все меняется, и она никак не может этому помешать. Но не очень-то и хотелось. Никто никуда не едет, все остаются здесь?

– Что ж, давайте знакомиться. Полина Дмитриевна, – свекровь выплыла на середину гостиной и по-хозяйски улыбнулась.

– Матгемейн, – пробормотал ирландец, не отпуская Аннину руку.

– Нонна, переводи, – кивнула Олеська, а Женя побежала разливать чай.

– А я – Анина мама, будем знакомы, – кивнула она. – Да вы раздевайтесь, чего ж вы в обуви-то стоите? Аня, доставай свою кашу с курагой.

– Я сейчас, я быстренько, – засуетилась Анна.

И мир снова завертелся, подгоняемый молодыми ветрами с юга. Главное, все живы, здоровы. Вот и отлично, а со всем остальным они как-нибудь справятся. Дайте только время.