Загадай желание - Веденская Татьяна

Раздался короткий переливистый звук – это пришла эсэмэска на телефон. Анна вздрогнула, и сердце ее стукнуло с такой силой, что стало почти больно. Анна одним рывком поднялась, села на диван и выдернула телефон из кармана, отчего он упал на пол, развалился на части и отключился.

– Черт, черт, черт. – Анна вдруг до ужаса перепугалась, что эсэмэска пропадет, что она сотрется из-за того, что телефон упал. Или что он сломался и совсем теперь не заработает. Но этого не случилось, аппарат был собран обратно, экран загорелся, и через две минуты Анна читала сообщение от Матгемейна, с незнакомого, длинного международного номера. Он писал:

«Если бы вы только знали, как я боюсь летать!» – Анна рассмеялась, закачала на компьютер свой любимый теперь Google, и по невидимым сетям полетел ответ.

«Как ты долетел?»

«Я думал о вас и нас всего полета», – немедленно ответил Матгемейн, и Анна буквально услышала его низкий бархатный голос сквозь неуклюжую грамматику летящих к ней фраз. Анна на секунду задумалась, отчего это он называет ее на «вы». Но потом она вспомнила, что Google всегда переводит слово «you» как «вы», для него разницы между «ты» и «вы» нет.

«И о чем же ты думал?» – спросила Анна.

«Я думаю, что я не могу жить без вас», – полетел немедленный ответ.

Через несколько минут Анна появилась в проеме гостиной, и лицо ее было таким счастливым, что свекровь похолодела. Анна ничего не сказала ей. О чем говорить, это всего лишь несколько SMS, ничего больше. Это просто слова на экране телефона, они не могут ничего значить, верно? Незачем нервировать близких раньше времени, подумала Анна. А потом вдруг подумала, что ведь еще несколько часов назад она клялась, что никакого «времени» не настанет для них с Матгемейном, что это все – ерунда, три дня сумасшествия и забытья, колдовство, не больше. Как мало нужно безумно влюбленной женщине для того, чтобы в ее сердце зародилась надежда.

– Ты же понимаешь, что не можешь уехать в Ирландию. Это же безумие, у тебя дети. Русские дети, Аня. Что вы будете делать в Ирландии?! А что будет, если у вас ничего не получится? Что ты будешь делать одна в Ирландии? – воскликнула свекровь с совершенно серым лицом.

– Меня никто никуда не зовет пока, – пробормотала Анна. – И речи об этом нет.

– Пообещай мне, что вы не уедете из России с каким-то неизвестно откуда взявшимся мужиком! Пообещай мне, в память о моем сыне! В конце концов, это его дети, и ты не можешь с ними так поступить только потому, что ты в кого-то там влюбилась. – Свекровь от волнения перешла на крик.

Анна растерянно посмотрела на старую женщину. Господи, как все сложно! Из кармана снова послышалась переливчатая трель. Пришло сообщение.

Предатели и отступники

Нонна лежала на одной из четырех кроватей в просторной, светлой казенной палате Калужской областной больницы и думала о том, как же с ней такое приключилось. Иногда слезы наворачивались на глаза, и становилось жаль своей нелепой и бессмысленной жизни. Родилась, росла, дружила с Анной. Выросла без особых желаний, без какой-то Большой Мечты. Отучилась в институте, где никто также не страдал Большими Мечтами, получила место согласно штатному расписанию. Ненавидела учеников, с нежностью смотрела на физрука. Была уверена, что скоро этому придет конец и начнется настоящая жизнь. А оказалось, что это и была – настоящая.

Она всегда думала о подругах, заботилась об их благе, хотела как лучше. Только, как выяснилось, заставить человека делать, как ему же лучше, невозможно. Подруги отбились от рук – все без исключения. Да и ученики тоже – они жили своей жизнью, повлиять на которую Нонна была не в силах. А еще она учила детей языку, который толком сама не знала… Разговор с этим чертовым Матгемейном убедительно это доказал: она не поняла восьмидесяти процентов из того, что он лепетал, не сводя глаз с Анны. А кто-то утверждает, что ирландский английский – очень чистый, ближе к британскому. Что же будет, если Анна завтра притащит американца?

Что еще можно сказать о том, какой жизненный путь прошла она до того, как заняла больничную койку у окна?

Нонна со странной, приятной горечью занималась самоуничижением и самокопанием. Она вспомнила, что хотела построить дом на даче, но не построила. Деревьев тоже там не сажала, одни кусты. Кстати, смородина уже поспела, а ей ее теперь тоже нельзя. Особенно в виде варенья, которое она так любит. Еще она мечтала купить когда-нибудь отдельную квартиру, чтобы не жить с родителями. Но это, скорее, так – не столь уж и существенная мечта. С родителями было хорошо. Теперь вот она, как выяснилось, заболела диабетом и упала в обморок от гипогликемии. Что же дальше? Неужели это все? Вся ее жизнь?