Звезда - Стил Даниэла

– Добро пожаловать домой, сынок. – Отец похлопал его по руке, и слезы сдавили ему горло, когда Спенсер потянулся и изо всех сил сжал его руку.

– Я очень люблю тебя, папа. Господи, я надеюсь, что эта страна хоть ненадолго перестанет ввязываться во всякие войны! Я это заслужил.

– Надеюсь, на этот раз ты уволишься из запаса, – улыбаясь поддразнила его Элизабет, и он рассмеялся.

– Об этом ты теперь можешь не беспокоиться. В следующий раз они призовут другого парня вместо меня, а я останусь дома и начну толстеть, пока моя жена будет рожать детей. – Он произнес это в шутку, но, с другой стороны, ему хотелось немного прощупать почву.

Ему нужно обсудить с Элизабет очень много вопросов, а этот был один из самых важных. Элизабет ничего не ответила, лишь улыбнулась. Но когда они, почти сразу после того, как оказались в доме на Бродвее, закрылись в спальне, Спенсер понял, что отношение к детям у нее не изменилось. Первым делом он снял форму и бросил ее на пол, мечтая увидеть, как она сгорит. Он принял душ и осторожно приблизился к Элизабет. Воюя в Корее, он многое решил для себя, но не все. Жена стала сейчас намного реальнее, ведь о Кристел он уже очень давно ничего не слышал, и ее образ постепенно начал стираться из его памяти, хотя он все еще вспоминал о ней. За эти три года он много раз менял решения. Теперь ему надо узнать, как его жена собирается жить дальше, и в первую очередь, хочет она или нет иметь детей. Он уже давно решил, что больше не будет играть с ней в игры. Ему необходимо конкретно знать, что она собой представляет и чего хочет от него и от жизни. Если ее желания окажутся для него неприемлемы, им нет смысла оставаться мужем и женой. Конечно, он должен дать ей шанс, но он тоже имеет право выбора, и он не уверен, что его выбор падет на Элизабет Барклай. Он видел слишком много смертей и слишком много людских страданий, чтобы теперь растрачивать свою жизнь на женщину, которая ему не нужна. Жизнь слишком коротка, а ему – тридцать четыре, и можно сказать, что он прожил уже половину. Оставшаяся часть слишком дорога ему, и он не желает тратить ни единого момента из нее, находясь рядом с человеком, который не понимает его.

В тот же день, после полудня, он опять вернулся к этому разговору, когда они собирались к обеду. Она сидела в ванне, заполненной ароматной пеной. Он только что принял душ и, обмотав бедра полотенцем, осторожно присел на краешек ванны, чувствуя себя неловко рядом с ней. Он выглядел даже лучше, чем раньше. Его по-мальчишески стройное тело говорило о том, что несладко жилось там, в Корее.

– Как ты относишься к тому, чтобы в ближайшее время завести ребенка?

Она удивленно посмотрела на него и улыбнулась:

– Вообще ребенка или моего ребенка?

Ее брат с Сарой недавно заявили, что вообще не собираются иметь детей, и это их решение нисколько не удивило ее.

– Конкретно нашего. – Он без улыбки ждал ответа. Для него это было важно, и он не хотел больше с этим тянуть.

– В последнее время я об этом не думала. Да и как мне это могло прийти в голову, ведь ты был далеко. – Она улыбнулась и красивым движением вытянула ноги, всколыхнув воду, покрытую пузырьками пены. – Но почему ты спрашиваешь? Неужели этот вопрос необходимо решить именно сегодня? – Она выглядела раздраженной, ей было неуютно под его взглядом в этой пенной ванне.

– Может быть. Кстати, тебе не кажется, что сам факт того, что мы должны «решать» этот вопрос, уже о чем-то говорит?

– Нет, не кажется. Это такая вещь, с которой не следует спешить.

– Как твой брат и Сара? – Его раздраженный голос предвещал ссору. Но ему необходимо принять решение. И как можно быстрее. То, что он все эти три года думал сразу о двух женщинах, чуть не свело его с ума.

– И они ничего не могут с этим поделать, Спенсер. Я имею в виду нас. Мне двадцать четыре года, и я еще не добилась, чего хотела бы, между прочим, отчасти из-за тебя. И у меня очень ответственная работа в Вашингтоне. Я не собираюсь жертвовать ею ради ребенка.

Вот он и получил ответ. Его только ужасно разозлило, как она это ему преподнесла.

– Мне кажется, ты отдаешь предпочтение не тому, чему следовало бы.

– Ты просто иначе смотришь на вещи. Для тебя ребенок – это милое и забавное существо, которое будет всегда ждать тебя дома. Для меня же это – огромная жертва. Согласись, это две большие разницы.

– Да, конечно. – Он встал и потуже затянул полотенце. Она улыбнулась, думая о том, как все-таки глупо он выглядит с этим розовым полотенцем, намотанным вокруг бедер. – Это никакая не жертва, Элизабет. Мы должны оба хотеть ребенка.