Звезда - Стил Даниэла

– Да, но «мы» не хотим. Ты – да. И может быть, когда-нибудь этого захочу и я. Но не сейчас. Сейчас еще не время. Для меня главное – моя работа.

Он уже устал это слушать, и она прекрасно знала, как он ненавидит Маккарти.

– Неужели эта чертова работа действительно так важна для тебя?

Важна, он знал, и спрашивать не надо было. В Токио во время их свидания она только об этом и говорила.

– Да. – Она посмотрела ему прямо в глаза. Она не боялась сказать ему правду, она всегда делала это. – Эта работа очень важна для меня, Спенсер.

– Но почему?

– Потому что она позволяет мне чувствовать себя независимой.

Он не хотел, чтобы его жена была независимой... но и не только это... В ней проглядывало что-то еще... хотя, может быть, он просто еще к ней не привык. Они так мало жили вместе. А в ней всегда чувствовался вызов, и ему все время хотелось подчинить ее себе. Но в глубине души он знал – Элизабет никогда не подчинится ему.

– Я взяла отпуск, чтобы встретить тебя и побыть здесь с тобой. Но, Спенсер, когда мы вернемся домой, я снова буду работать, и, надеюсь, ты меня поймешь.

– В отличие от меня, не так ли?

Она молча наблюдала, как он закурил сигарету. Война очень жестоко обошлась с ним, как, впрочем, и со многими другими. Но он прошел через нее и справился с собой, преодолел тот ужасный период, когда перестал писать Кристел. Но это время он не забудет никогда. Он никогда не сможет забыть, как люди умирали у него на руках, погибали на этой чужой, ненужной им войне. Эти годы навсегда останутся в его памяти.

– А где, между прочим, теперь наш дом? Я так понял, мы распрощались с Нью-Йорком? И что это значит для меня? Полагаю, я теперь безработный?

– Тебе все равно не нравилась твоя работа. – Она сказала это уверенным тоном. Да, с ней бесполезно спорить. – Ты сам говорил мне об этом еще в Токио.

– Возможно. Но нам нужно платить за жилье, на что-то жить. Я не чувствую себя в достаточной мере независимым, как ты это называешь. Мне нужна работа, Элизабет.

– Я уверена, что мой отец познакомит тебя, с кем ты только захочешь. Да у меня самой имеются кое-какие мысли на этот счет. Где-нибудь в правительственном аппарате. Для начала это тебе подойдет.

– Я – демократ. А это сейчас немодно.

– Мой отец и я, мы тоже демократы. В Вашингтоне всем хватит места. В этом-то все и дело. Ради всего святого, у нас пока демократическое государство, а не диктатура.

Все-таки это ужасно глупо – он дома уже четыре часа, а они спорят из-за политики и говорят о ее работе. А он хотел одного – почувствовать себя дома и оказаться наедине с женщиной, которая бы его любила и понимала. Но он не чувствовал себя дома, находясь здесь. Да у него теперь и нет ни дома, ни работы. Он вдруг затосковал по армии, и это совершенно расстроило его. Находясь в Корее, он только и мечтал поскорее вернуться домой. И вот... вернулся, но не испытывает никакого счастья.

Спенсер оделся и спустился вниз. Через два часа он испытал еще больший шок. Он не знал никого из тех двухсот человек, которых пригласили на обед. Он не ожидал такого, и его отец сразу же почувствовал, что сын не готов к этому сборищу. В добавление к перелету из Сеула это было уж слишком. Вечером, лежа в постели, Спенсер никак не мог уснуть. Он тихо выбрался из дома и пошел бродить по городу, вслушиваясь в кваканье лягушек. Каждый шорох заставлял его вздрагивать, он инстинктивно порывался отпрыгнуть в сторону, опасаясь снайпера. В конце концов он оказался на Норт-Бич.

Он стоял перед домом миссис Кастанья и с тревожно бьющимся сердцем смотрел на окна Кристел. Это был тот самый момент, ради которого он так стремился домой. Все окна были темными, и ему вдруг захотелось подняться наверх и удивить ее. Но он все продолжал стоять и размышлять, почему она не отвечала на его последние письма.

Дрожащей рукой он потрогал дверь, но она оказалась запертой, тогда он решился и позвонил. Долгое время все было тихо, потом наконец появилась женщина. Она выглядела заспанной и куталась в домашний халат.

– Да? Что вам угодно? – Она говорила с ним через закрытую дверь, и он едва смог рассмотреть ее через стеклянную панель. Женщина оказалась не очень старой и совсем непривлекательной.

– Я пришел повидать мисс Уайтт. – На нем была форма, и это не могло вызвать сомнений в том, что он военный.

С минуту женщина растерянно думала и наконец покачала головой. Ей казалось, что она знает всех своих жильцов, но потом вдруг вспомнила: