Люблю твои воспоминания - Ахерн Сесилия

— Спасибо, — улыбаюсь в ответ я.

— Пожалуйста.

Мы оба останавливаемся, смотрим друг на друга, назад — на два одинаковых такси, ожидающих нас у тротуара, и снова друг на друга. По-моему, он хочет еще что-то сказать, но я быстро отвожу взгляд и вхожу внутрь.

Посетителей нет, два парня-парикмахера сидят и о чем-то болтают. У одного из них длинный хвост и короткие волосы по бокам, второй обесцвеченный блондин. Завидев нас, оба вскакивают со своих мест.

— Кого вы хотите? — спрашивает американец уголком рта.

— Блондина, — тихо отвечаю я с улыбкой.

— Значит, пойдете к тому, у которого хвост, — говорит он.

От удивления у меня открывается рот, но я смеюсь.

— Здравствуйте, мои дорогие, — подходит к нам тот, что с хвостом. — Чем могу вам помочь? — Он переводит взгляд с американца на меня. — Кто сегодня будет стричься?

— Полагаю, мы оба, да? — Американец смотрит на меня, и я киваю.

— Ой, простите, я думал, вы вместе.

Вдруг я понимаю, что мы стоим так близко, что наши бедра почти соприкасаются. Мы оба смотрим вниз, на наши соединенные бедра, затем одновременно вскидываем друг на друга глаза и потом оба делаем шаг в сторону.

— Вам стоит попробовать заняться синхронным плаванием, — хихикает парикмахер, но шутка не удается, так как мы не реагируем. — Эшли, ты берешь эту милую девушку. Теперь пройдемте со мной. — Он показывает своему клиенту на кресло. Пока американца ведут, он строит мне рожу, и я снова смеюсь.

— Я просто хочу срезать два дюйма, — говорит он. — В прошлый раз, когда я стригся, с меня состригли около двадцати. Пожалуйста, только два дюйма, — повторяет он. — Меня на улице ждет такси, чтобы отвезти в аэропорт, так что, пожалуйста, постарайтесь сделать это как можно быстрее.

Парикмахер смеется:

— Конечно, без проблем. Вы едете обратно в Америку?

Мужчина закатывает глаза:

— Нет, я не еду в Америку, я не еду в отпуск, и я не собираюсь никого встречать в аэропорту. Я просто собираюсь улететь. Подальше. Отсюда. Вы, ирландцы, задаете много вопросов.

— Разве?… — Парикмахер накрывает американцу плечи и показывает на него ножницами. — Попались!

— Да, — отвечает тот сквозь стиснутые зубы. — Вот уж действительно.

Я громко хихикаю, и он сразу же поворачивается ко мне. Он выглядит немного смущенным. Может быть, мы действительно знакомы. Может, он работает с Конором. Может, мы вместе учились в школе. Или в колледже. Возможно, он тоже занимается недвижимостью, и я с ним работала. Нет, ведь он американец. Может быть, я показывала ему дом. Может, он известный человек, и я не должна была его разглядывать. Я смущаюсь и быстро отвожу взгляд.

Мой парикмахер заворачивает меня в черную пелерину, и я еще раз украдкой смотрю в зеркало на мужчину в соседнем кресле. Он смотрит на меня. Я смотрю в сторону, а затем снова на него. Он отводит глаза. И наш теннисный матч взглядов продолжается все время нашего пребывания в парикмахерской.

— Так что вы хотите, сударыня?

— Состричь все, — говорю я, пытаясь не смотреть на свое отражение. Однако холодные руки касаются моих пылающих щек, поднимая мою голову, и меня заставляют посмотреть себе в лицо. Есть что-то лишающее воли в том, что тебя заставляют смотреть на саму себя, когда ты не хочешь себя разглядывать, боясь увидеть что-то кровоточащее и реальное, от чего не можешь убежать. Ты можешь лгать себе, но когда ты смотришь себе в лицо, что ж, ты знаешь, что лжешь. Со мной не все в порядке. Я не скрываю этого от себя, и эта правда смотрит мне в лицо. У меня впалые щеки, большие черные круги под глазами, обведенными красными дужками век. Это следы ночных слез, и глаза от них все еще горят. Однако при всем при этом я выгляжу… собой. Несмотря на огромную перемену в жизни, я выгляжу как раньше.

Уставшая, но узнаваемая. Не знаю, что я ожидала увидеть. Полностью изменившуюся женщину, при взгляде на которую людям сразу станет понятно, что она прошла через тяжелое испытание? А вот что говорит мне зеркало: никто ни о чем не догадается, просто взглянув мл меня. Никогда нельзя узнать о человеке все, просто посмотрев на него.

Мой рост пять футов пять дюймов, волосы средней длины ложатся на плечи. Их цвет — что-то среднее между русым и каштановым. Я человек середины. Не толстая, но и не тощая, делаю зарядку два раза в день, немного бегаю, немного гуляю, немного плаваю. Ничего чрезмерного, ничего недостаточного. Ни на чем не помешана, ни к чему не пристрастилась. Меня нельзя назвать общительной, но и стеснительной тоже нельзя, во мне есть оба эти качества, проявляющиеся в зависимости от моего настроения и от событий вокруг. Я никогда ни к чему не прикладываю больше усилий, чем требуется, и получаю удовольствие от большинства вещей, которые делаю. Нечасто скучаю и редко жалуюсь. Когда я пью, то пьянею, но никогда не отключаюсь и не мучаюсь похмельем. Мне нравится моя работа, но я не люблю ее. Я симпатичная, не сногсшибательная, не уродина; не жду слишком многого, потому глубоко не разочаровываюсь. Редко бываю сильно возбуждена, но и полностью спокойна тоже, однако многое меня интересует. Я нормальная. Ничего захватывающего. Я смотрю в зеркало и вижу этого среднестатистического человека. Немного уставшего, немного грустного, но не разваливающегося на части.

Смотрю на мужчину рядом с собой и вижу то же самое.

— Простите? — Парикмахер прерывает мои размышления. — Вы хотите состричь все? Вы уверены?

У вас такие здоровые волосы. — Он перебирает их пальцами. — Это ваш натуральный цвет?

— Да, обычно я его немного оттеняла, но перестала из-за… — Я чуть не говорю «ребенка». Мои глаза наполняются слезами, и я смотрю вниз, но он думает, что я киваю на свой живот, спрятанный под пелериной.

— Из-за чего перестали? — спрашивает он.

Я продолжаю смотреть вниз и вожу по полу ногой. Старый трюк с шарканьем. Не могу придумать, что бы ему сказать, и делаю вид, что не слышу вопроса.

— Вы сказали, что прекратили из-за чего-то.

— Мм… да. — Не плачь. Не плачь. Если ты начнешь сейчас, то не остановишься никогда. — Да я не знаю… — бормочу я и наклоняюсь, будто мне необходимо порыться в стоящей на полу сумке. Это пройдет, это пройдет. Когда-нибудь, Джойс, все это пройдет. — Я перестала, чтобы не портить волосы химикатами.

— Хорошо, вот как это будет выглядеть. — Он собирает мои волосы сзади. — А что, если мы сделаем прическу, как у Мэг Райан во «Французском поцелуе»? — Он вытягивает пряди во все стороны, и я выгляжу так, будто засунула пальцы в розетку. — Получается очень сексуально, волосы растрепаны, словно вы только что встали с постели. Или мы можем сделать так. — Он еще немного возится с моей головой.