Зависть - Браун Сандра

Однако вовсе не это разозлило Марис больше всего. Ее привело в ярость то, как небрежно Ной отмахнулся от всех ее требований, будто она милая, но глупая девчонка, которая хороша в постели, но ничего не смыслит в бизнесе. Он поступил с ней как с ребенком, которого легко можно отвлечь от баловства со спичками, пообещав мороженое или сунув в руки леденец.

Да, то, как Ной с ней обошелся, было еще унизительнее, чем его оскорбительные сексистские выпады. Неужели он всерьез считал, что ее можно просто погладить по головке — и она успокоится?!

— Марис!

Она подняла голову и улыбнулась отцу.

— Прости, я немного задумалась…

— О чем, если не секрет? Марис пожала плечами.

— О, в последнее время у меня так много всего на уме… Сразу и не расскажешь.

— В таком случае плесни мне еще виски с содовой. Марис заколебалась, и Дэниэл раздраженно махнул рукой:

— Знаю, знаю, ты тоже считаешь, что я слишком много пью. Кстати говоря, твоего Ноя с его «мужскими разговорами» я вижу насквозь. Я сразу понял — это ты его подослала!

— Я не имею ничего против виски, — возразила Марис. — Говорят, виски даже расширяет сосуды и снимает стресс. Дело не в нем, а в твоих больных ногах. Как ты будешь подниматься по лестнице, если и без виски это для тебя достаточно трудно?

— Ну, если я напьюсь, ты всегда сможешь дотащить меня наверх, закинув за спину. Как тебе такой план?..

Окинув Дэниэла критическим взглядом, Марис взяла у него стакан и подошла с ним к бару.

— Кстати, и сама выпей, — добродушно сказал Дэниэл. — Мне кажется, тебе это не повредит.

Марис налила отцу скотча с содовой, а себе — бокал «Шардонэ».

— С чего ты взял? — спросила она, поворачиваясь к отцу.

— С чего я взял, что тебе необходимо снять стресс? — Дэниэл улыбнулся и принялся набивать трубку. — Все очень просто, дочка. Сегодня у тебя весь вечер такое лицо, будто твой любимый щенок удрал из дома.

Он был прав. Гнетущее чувство потери преследовало Марис почти постоянно, и она знала, кто тому виной.

Паркер Эванс, кто же еще?

Поставив перед отцом стакан с виски, она села в кресло и оглядела — в который уже раз! — собрание переплетенных в кожу первых изданий, стоявших за стеклянными дверцами в массивном шкафу. Каждая книга здесь стоила несколько сотен или даже тысяч долларов, поэтому не удивительно, что все они содержались в образцовом порядке. И сразу же ей вспомнились потрепанные книги в особняке Паркера — книги на полках, на подоконниках, на полу, на сиденьях плетеных кресел. Дэниэл не допустил бы у себя ничего подобного — даже если предположить, что он стал бы терпеть у себя в кабинете какие-то плетеные кресла! Мебель в его доме была добротной и дорогой, а камин, у которого он любил посидеть с книгой и трубкой в зубах, был вывезен из Италии — из какого-то дворца, принадлежавшего разорившемуся дожу.

Размышляя обо всем этом, Марис неожиданно поймала себя на том, что, как ни дороги ей воспоминания детства, она скучает по острову Санта-Анна — по скрипучим дубовым полам в особняке Паркера, по светлому и просторному «солярию», по старинной ванне на медных «львиных лапах» и уютному гостевому домику на обрыве, Ей не хватало звона посуды, доносившегося из кухни, где хозяйничал Майкл, не хватало перестука компьютерной клавиатуры, на которой Паркер двумя пальцами набирал очередную страницу своей «Зависти». Марис с грустью подумала о том, что она еще долго не услышит звона цикад и шороха прибоя за окном, сладкого запаха цветущей жимолости и не увидит Паркера…

Да, продолжать обманывать себя было бы глупо. Ей не хватало Паркера, и Марис ничего не могла с этим поделать.

— Ты думаешь о нем? — мягко спросил Дэниэл, нарушив течение ее мыслей. — Это он тебя так расстроил?

— Расстроил? Ну, я бы не сказала… — Марис решительно качнула головой. — Скорее, разозлил. Иногда мне казалось — так бы его и задушила, если б могла! Он меня постоянно провоцировал — каждую секунду от него можно было ждать какого-нибудь подвоха. А его отношение к писательскому ремеслу… Этот человек органически не приемлет критики; каждый раз, когда даешь ему совет, он принимается спорить, причем его аргументация носит эмоциональный, а не рациональный характер. И хотя замечания он старается учитывать, сразу было видно — ему очень не нравилось, что какая-то нью-йоркская фифа пытается им командовать. Кроме того… — Марис немного помолчала, прежде чем продолжить. — Кроме того, этот уединенный островок, каким бы райским уголком он ни был, стал для него своего рода укрепленным бастионом. И он засел в нем, чтобы держать оборону против всего света, хотя на самом деле ему просто необходимо быть среди нормальных, живых людей, среди собратьев по перу, издателей. Я-то хорошо знаю, как писатели заинтересованы в том, чтобы продвигать, рекламировать свои рукописи; обычно автор хватается буквально за любую возможность издать свою книгу, а он… Он делает вид, что он выше этого. Но я-то знаю, что это не так. И главная причина, по которой он предпочитает уединение, — это его инвалидность.