Зависть - Браун Сандра

Она вдруг негромко рассмеялась и отпила глоток вина.

— Интересно было бы узнать, что это может быть? Этот человек уже преподнес мне несколько сюрпризов, и не все они были приятными. — Марис слегка пожала плечами:

— Вот, пожалуй, и все, папа. Ну как, ответила я на твой вопрос?

Некоторое время Дэниэл задумчиво разглядывал ее, продолжая машинально набивать трубку табаком. Курил он теперь редко, но Марис знала — отказаться от самого ритуала Дэниэлу было гораздо труднее, чем от никотинового допинга. Кроме того, отец всегда говорил: чтобы собраться с мыслями, что ему необходимо чем-то занять руки.

— Вообще-то, — проговорил наконец Дэниэл, — я спросил тебя о Ное, а не об этом твоем гениальном и сердитом авторе.

Марис почувствовала, что ее лицо заливается краской. Добрых десять минут она расписывала Паркера, а оказывается, Дэниэл говорил о ее муже.

— Ну, в общем… Он… Да, пожалуй. Я бы не сказала, что он меня расстроил, но… Честно говоря, мне действительно было неприятно узнать о его встрече с Блюмом. И еще больше я была огорчена, что он ни слова мне не сказал об этом.

Отложив в сторону трубку, Дэниэл взял со столика стакан с виски. Задумчиво разглядывая янтарную жидкость, он спросил:

— Ной сказал тебе, что встречался с Говардом Бэнкрофтом в тот самый день, когда Говард покончил с собой?

Тон, каким был задан этот вопрос, заставил Марис вздрогнуть. Она сразу поняла — отцом движет не праздное любопытство, но, к чему Дэниэл клонит, Марис не понимала.

— Он… он упоминал об этом. Да.

— Ной побывал у Говарда меньше чем за два часа до трагедии.

Вино вдруг показалось Марис безвкусным, и она отставила бокал в сторону. Ладони у нее были влажными, и она машинально потерла их друг о друга.

— А о чем они разговаривали?

— Ной утверждает, что Говард хотел показать ему новый вариант лицензионного договора между «Мадерли-пресс» и одним из наших зарубежных партнеров. Ной одобрил все сделанные Говардом поправки. Так, во всяком случае, он утверждает.

— Ты… — Марис слегка покашляла. — У тебя есть какие-то сомнения?

— Для сомнений у меня нет оснований. Как будто нет, но…

Марис, затаив дыхание, ждала, что Дэниэл скажет дальше.

— Но?.. — не выдержала она наконец. Дэниэл покачал головой:

— Секретарь Говарда сказал мне, что в тот день его патрон ни с кем больше не встречался и что, когда он уходил домой, на нем лица не было.

— И что это значит?

— Это значит, что он выглядел весьма расстроенным. Во всяком случае, так показалось его секретарю. — Дэниэл отпил глоток виски. — Возможно, конечно, что одно никак не связано с другим. Говарда могло расстроить что-то совсем другое — например, какие-то личные проблемы, которые не имеют никакого отношения ни к Ною, ни к «Мадерли-пресс». К тому же у него недавно умерла мать, которую он очень любил…

Но Марис видела — Дэниэл сам не верит в то, что он только что сказал. В противном случае он бы не стал заводить этот странный разговор.

— Скажи честно, папа, неужели ты думаешь…

— Я вижу, вы начали без меня! — громко сказал Ной, распахивая широкие двойные двери кабинета. — Извините, что заставил вас ждать… — Он приблизился к Марис и поцеловал ее в губы, потом слегка причмокнул. — Отличное вино. «Шардонэ» и, кажется, очень хорошего года? — добавил Ной с видом знатока.

— Да, — подтвердила Марис и, встав с кресла, снова направилась к бару, стараясь скрыть от себя и от мужа свое волнение. — Налить тебе?

— Нет, спасибо, лучше я выпью то же, что и Дэниэл, только без льда. У меня был тяжелый день.

Пожав руку тестю, Ной опустился на низенький диванчик и принял из рук Марис бокал.

— Ну, за здоровье присутствующих! Кстати, Максина просила передать, что ужин будет готов через десять минут.

— Надеюсь, она не пересолила рагу, как в прошлый раз, — проворчал Дэниэл.

— Максина никогда не пересаливает, — возразила Марис, удивляясь про себя, как они могут так спокойно обсуждать столь тривиальные вещи, как пересоленная телятина, если всего несколько секунд назад разговор шел о загадочном самоубийстве Говарда.

— Пересолено оно или нет, вам лучше поспешить, иначе от него ничего не останется, — сказал Ной и первым поднялся с дивана. — Я просто умираю с голода!

«Возможно, одно никак не связано с другим», — пронеслось в голове у Марис. Ей очень хотелось этому верить, ведь речь шла не о ком-то постороннем, а о ее муже — о человеке, в которого она влюбилась когда-то и которого продолжала любить, о мужчине, с которым она делила постель и от которого хотела иметь ребенка.