Начать сначала - Стил Даниэла

Говорила женщина.

— Попросите, пожалуйста, миссис Кампобелло. — Странно было думать, что если бы обстоятельства обернулись иначе, так могли бы звать и ее саму; но она не позволяла себе думать об этом.

— Это я, — ответил совершенно нью-йоркский голос, он звучал молодо и очень приятно. И если это не мать Тони, значит, Барбара.

— Миссис Камнобелло? Барбара Кампобелло?

— Да. — В голосе послышалось недоумение. — Кто со мной говорит? — Вдруг это один из тех дурацких звонков, когда звонят и говорят гадости.

— Я… Я знаю, что мой звонок может показаться странным, но я… («Пожалуйста, не вешай трубку, ну, пожалуйста») Я знала вашего бывшего мужа во Вьетнаме. — Бесконечная пауза, обе женщины молчат, не зная, что сказать. — Я… мы были добрыми друзьями, и… Тони просил, чтобы я позвонила вам и Джою, если с ним что-то случится. — Это была ложь, — но не совсем. Однажды, поздно ночью, лежа в постели, он попросил Пакстон проведать его мальчика, если с ним что-то случится.

Правда, о матери мальчика он не упоминал. Но Пакстон решила, что у нее будет больше шансов, если она подключит сюда и миссис Кампобелло. — Я не хотела вас беспокоить в такое время, но я прилетела в Нью-Йорк…

— Вы были друзьями с ним? — Она почти шептала, не называя его по имени, как будто само имя было под запретом.

— Мы были… — она не знала, что сказать, — близкими друзьями… он очень любил Джоя, я уверена, вы это знаете.

— Он не видел его пять лет, — горько сказала женщина.

Но Пакстон знала больше, чем та ожидала.

— Он не приезжал в Штаты, миссис Кампобелло. После того, что случилось… Мне кажется, он просто не мог. — Небольшая толика чувства вины ее не убьет. Прошло почти шесть лет, и она успела родить еще троих детей, на этот раз от брата Тони. Если она и чувствует за собой вину, то это уже не имеет никакого значения, лишь бы Пакстон смогла встретиться с Джоем. — Он считал, что Джой счастлив с вами и вашим мужем.

— Да, конечно, — поспешно ответила женщина, и Пакстон показалось, что она растерялась.

— Он знает, что случилось с его отцом во Вьетнаме?

— Только что тот пропал без вести. Он время от времени писал Джою, мы никогда не держали ничего от него в тайне. Я отдавала ему все письма. — Она как будто старалась обелить себя. — Он очень расстроился, когда ему сказали, что отец погиб. Любой ребенок бы так отреагировал. Но он такой тихий, он мало говорит.

А как еще он может себя вести, когда его мать вышла за дядю и он знает, что никогда больше не увидит отца? Пакстон задумалась. Не странно ли, что миссис Кампобелло считает, что раз Тони исчез, значит, безусловно, погиб.

— Можно мне поговорить с мальчиком? — Больше толковать было не о чем. — Вы не возражаете?

— Что вы собираетесь ему сказать?

— Что папа любил его. Что я очень ему сочувствую. Его отец был одним на самых смелых людей во Вьетнаме. Они называли себя" «туннельные крысы», потому что спускались в невероятные туннели, которые построили вьетконговцы, чтобы окружить наши войска и южновьетнамскую армию. Может быть, мальчик будет гордиться таким отцом, — спокойно сказала Пакстон.

— Да, может быть. Но все-таки… Я должна Спросить мужа.

Как вас зовут?

— Пакстон Эндрюз.

— Вы знали его во Вьетнаме? Вы медсестра или кто?

— Нет. Я была корреспондентом газеты из Сан-Франциско. Сейчас я работаю в «Нью-Йорк тайме» и уезжаю в Вашингтон, потом в Джорджию, а через несколько дней в Париж. — Это Пакстон сказала, чтобы произвести на нее впечатление. И это подействовало. А вдруг она напишет о Тони, о его бывшей жене, о сыне… Пакстон не упустила момента, она лишь удивилась, какого черта Тони связался с этой пустышкой? Хотя ведь им только сравнялось по тринадцать лет, когда они полюбили друг друга, а в восемнадцать они уже поженились — это его оправдывало. — Я позвоню вам еще, — давила Пакстон.

— Мы позвоним вам сами. По какому номеру вас можно найти?

— Я остановилась в отеле «Алгонкин» на Манхэттене.

— Я позвоню вам вечером.

— Спасибо. — И затем мягче:

— Обещаю, что постараюсь его не расстраивать. Я просто хочу увидеть его… ради Тони, потому что обещала. — В каком-то смысле так оно и было, но она хотела увидеть мальчика и ради себя самой, потому что сама была частью Тони. Мать Джоя уловила что-то в ее голосе. Она помолчала, затем спросила:

— Вы любили его?

Пакстон молчала еще дольше.

— Да.

И она гордилась этим, однако какое дело до того этой женщине. И все же признание странным образом сблизило их.