Начать сначала - Стил Даниэла

Пакстон кивнула, удивленная, что добилась своего. Она улыбнулась.

— Вполне подходит. Я, пожалуй, съезжу пока домой, попрощаюсь с матерью.

— Так и сделаем. Я позвоню в Саванну и сообщу, когда нужно будет вернуться. Ты можешь сделать прививки дома. Их немного, думаю, твой брат, если захочет, поможет тебе. — Эд очень хотел, чтобы родственники отговорили ее от этой поездки, но, к сожалению, хорошо знал характер Пакстон — если она что-то решила, ничто не остановит ее. У девушки сильная воля и доброе сердце, и лучше, чем кто-либо другой, Эд представлял, что она пережила за последнее время. Он вышел из-за стола и подошел к Пакстон. — У нас был очень трудный год, Пакс. Я надеюсь, ты не совершишь непоправимой ошибки. — Эд притянул ее к себе и поцеловал в макушку. — Мы не хотим потерять и тебя.

— Вы не потеряете, — прошептала она и прильнула к отцу Питера. Удивительно, но она была уверена, что с ней все будет в порядке, ведь у нее был перед Богом заступник — Питер.

Глава 10

Пакстон прилетела в Саванну в пятницу днем, через двое суток после убийства Роберта Кеннеди. По телевидению всюду транслировали, как траурный поезд с телом движется через всю страну, люди в каждом городе прощались с ним и плакали от потрясения и крушения надежд, связанных с этим человеком. В этот раз никто не встречал Пакстон.

Она позвонила матери, чтобы сообщить о своем приезде, но та ушла на чай в Бридж-клуб. Пакстон подумала, что так оно и лучше, будет время побыть одной, посидеть на кухне и вспомнить Квинни.

После смерти няни мать нашла новую прислугу, тоже негритянку, но гораздо моложе. Она как раз ушла за покупками, и Пакстон была совершенно одна на кухне. Кухня неожиданно опустела без Квинни, Пакстон с ужасом вспомнила ее последние слова: «Иногда, когда ты слишком ждешь, жизнь не оставляет шанса дождаться». Она права Квинни теперь уже знает, что была права. Ведь если души бессмертны — Квинни сейчас на небесах вместе с Питером.

Стук входной двери прервал мысли Пакстон, она услышала быстрые шаги в прихожей. Это была новая служанка; она вскрикнула, увидев Пакстон.

— Извините. Меня зовут Пакстон Эндрюз. Я только что прилетела из Калифорнии. Я не думала, что напугаю вас.

Девушка потихоньку успокоилась. Она была ровесницей Пакстон, миловидна на лицо, невысока и коренаста.

— Вы учитесь в Калифорнии?

— Да — Вы уже закончили? — с уважением поинтересовалась девушка.

Пакстон отрицательно покачала головой.

— Нет, еще нет. — Она не стала объяснять, что приехала попрощаться с родными перед отъездом во Вьетнам. Первой обо всем надо рассказать матери. Пакстон помогла девушке донести покупки до кухни и немного поболтала с ней по дороге. Мать пришла через полчаса.

Пакстон показалось, что мать постарела, хотя волосы ее были безупречно уложены и держалась она так же прямо, как и всегда. Но лицо было уставшим, появилось много новых морщин со времени их последней встречи полгода назад. Мать, однако, сказала, что чувствует себя хорошо, и заметила, что Пакстон похудела. Затем попросила Эммали принести чай и печенье с корицей в гостиную.

После первых глотков Беатрис Эндрюз внимательно посмотрела на дочь и спросила, что ее привело домой. Она была достаточно умна, чтобы подозревать в этом путешествии более серьезную причину, чем дружеский визит. Она прекрасно знала:

Пакстон не любит приезжать домой и без особых оснований этого не делает.

— Ты выходишь замуж? — продолжила она. В ее голосе преобладали две интонации: первая — разочарование, потому что парень, который должен стать мужем дочери, не южанин, а вторая, наоборот, — радостная, как-никак дочь становилась невестой. Пакстон только отвела взгляд.

— Нет. Боюсь, этого уже не произойдет, — произнесла она ровным голосом, и мать почувствовала неладное. Однако Пакстон не хотела говорить большего.

— Ты перестала видеться с этим парнем? — Мать всегда называла Питера «этим парнем». Пакстон усмехнулась. Он погиб два месяца назад, и первая волна тоски уже начала спадать. Остались тупая боль и печаль, которые останутся навсегда. Она могла жить, и никто не знал, как ей тяжело и горько, кроме, может быть, Вильсонов и тех, кто испытал на себе ужас потери любимого. По какой-то странной причине сейчас, когда она собиралась во Вьетнам, она почувствовала себя лучше, хотя боль не покидала ее.

— Я… ох… — Она судорожно подыскивала слова. — Это немного трудно объяснить. Это не важно, это не важно, мама. — Она не могла представить, что мать может разделить с ней горе, и не говорила правду. Повторять все снова слишком тяжело. Он погиб, вот и все.