Опасные тайны - Робертс Нора

«Работы Наоми?» — подумала Келси, но тут же отказалась от этой мысли. Никто никогда не говорил ей, что ее мать увлекалась абстрактной живописью. Картины же были написаны явно не любителем — только талантливый, профессиональный художник мог с таким мастерством передать ощущение тревоги и беспокойства.

Отворачиваясь, Келси подумала, что эти полотна должны были бы противоречить спокойствию и благопристойной чистоте гостиной, но вместе с тем они же придавали ей индивидуальность.

В комнате были и другие любопытные предметы. В углу Келен обнаружила гипсовую статую женщины, чье лицо было искажено гримасой глубочайшего горя, стеклянное, бледно-зеленое сердце с глубокой трещиной, доходящей до самой середины, широкую глиняную миску, наполненную разноцветными камешками.

— Это твои, дочка, — раздалось за ее спиной. Келси виновато уронила камешек обратно в миску и повернулась. Это была Герти, которая вкатила в гостиную чайный столик с подносом и теперь стояла, глядя на нее. — Как?..

— Тебе всегда нравились яркие камушки. Я сохранила их, когда тебя… — Ее улыбка стала неуверенной. — Когда ты от нас ушла.

— Ох… — Интересно, как ей на это реагировать? — Значит, ты уже давно здесь работаешь?

— Я стала жить в «Ивах» еще девочкой. Моя мать вела хозяйство для мистера Чедвика, а когда она состарилась и вернулась во Флориду, я стала работать вместо нее. Шоколадное печенье ты всегда любила, — неожиданно закончила Герти и сделала шаг вперед.

У нее был такой вид, словно она готова обнять гостью; Келси было не по себе от полного печали взгляда Герти, но видеть в ее глазах восхищение и любовь было еще горше.

— Я до сих пор люблю, — кое-как выдавила она.

— Да ты садись, угощайся. Мисс Наоми кто-то позвонил, но она сейчас закончит. — Только что не напевая от переполнявшего ее счастья, Герти принялась разливать чай и выкладывать печенье в вазочку.

— Я всегда знала, что ты вернешься, всегда… Мисс Наоми не верила, а я ей говорила: «Кел — твоя дочка, разве нет? Не бойся, она обязательно приедет повидать свою мамочку…» И вот, ты приехала.

— Да. — Келси заставила себя сесть и даже взяла в руки чашку чая. — Вот я и приехала.

— А как выросла-то! — Не в силах сдержаться, Герти погладила ее по волосам. — Ты теперь совсем взрослая женщина.

Ее лицо вдруг помрачнело, поднятая рука опустилась, и Герти почти выбежала из комнаты.

— Извини, — кивнула Наоми, вернувшись в гостиную несколько секунд спустя. — В последнее время Герти стала особенно чувствительной. Сожалею, если она доставила тебе несколько неприятных минут, но…

— Ничего страшного. — Келси сделала крошечный глоток. На этот раз чай был китайским, и она это заметила. Наоми поняла и рассмеялась.

— Это у меня такое чувство юмора, — пояснила она, наливая себе чай и садясь. — Я не знала, вернешься ли ты.

— Я тоже. Возможно, я никогда бы этого не сделала, — во всяком случае, так скоро, если бы бабушка не вынудила меня.

— А-а, Милисент. — Наоми вытянула свои длинные ноги и слегка потянулась. — Она всегда терпеть меня не могла. Впрочем, это чувство было обоюдным, — добавила она, пожимая плечами. — Скажи, как тебе удалось добиться соответствия ее высоким стандартам?

— Не удалось. — Келси улыбнулась, но сразу стала серьезной. Ей показалось недостойным обсуждать бабушку с Наоми.

— Фамильная честь… — протянула Наоми. кивая. — Ты права, я не должна была критиковать Милисент в твоем присутствии. Кроме того, это ты собиралась задавать вопросы.

— Как тебе это удается?! — воскликнула Келси, ставя чашку на блюдце дрогнувшей рукой. — Как ты можешь так спокойно вести себя, если знаешь, о чем пойдет разговор?

— Когда я была в тюрьме, я научилась не роптать и принимать то, что меня ждет, без волнения и страха. В данном случае ситуацией управляешь ты. А я… У меня было много времени, чтобы все как следует обдумать, и, прежде чем я написала тебе, я поклялась принять все, чем бы это ни кончилось.

— Но почему ты ждала так долго? Ведь тебя выпустили из тюрьмы уже…

— Двенадцать лет, восемь месяцев и десять дней назад. Бывшие заключенные одержимы еще больше, чем бывшие курильщики, а я являюсь и тем, и другим. — Наоми снова улыбнулась. — Но я не ответила на твой вопрос. Я хотела встретиться с тобой в тот день, когда меня выпустили. Я даже ездила к твоей школе. На протяжении недели я сидела в машине через улицу от школьных ворот и смотрела, как ты играешь с девочками во дворе. Я видела, как вы поглядываете на мальчиков, а сами притворяетесь, будто смотрите в другую сторону. Однажды я даже вышла из машины и подошла почти к самой ограде. Мне хотелось знать, почувствуешь ли ты запах тюрьмы. Я ощущаю на себе его до сих пор.

Она повела плечами и равнодушно взяла из вазы печенье.

— В общем, я не дошла до забора, повернулась и уехала. Ты была счастлива, тебе ничто не грозило, и к тому же ты даже не знала о моем существовании. Потом мой отец серьезно заболел, и мне пришлось поехать к нему. С тех пор прошло много лет, но каждый раз, когда я бралась за трубку телефона, чтобы позвонить тебе или написать письмо, я чувствовала, что это будет неправильно. Я не должна была снова появляться в твоей жизни.

— Почему же ты в конце концов написала мне?

— Потому что мне показалось, что я должна это сделать. Ты больше не беспечная счастливая девчонка, у тебя хватает неприятностей, и мне показалось, что тебе пора узнать о моем существовании. Твой брак развалился, ты на распутье… Может быть, ты считаешь, что я не способна тебя понять, но я понимаю.

— Ты знаешь об Уэйде?

— Да. И о твоей работе, и о твоей академической карьере. Тебе повезло, что ты унаследовала мозги отца. Я-то всегда была паршивой студенткой. Кстати, если тебе совсем не хочется есть печенье, спрячь несколько штук в сумочку — Герти будет приятно…

Келси со вздохом взяла печенье и надкусила.

— Я еще не совсем хорошо разобралась со всем этим… И я не уверена в своих чувствах к тебе.

— Действительность редко бывает похожа на опереточный спектакль, — заметила Наоми. — Дочь воссоединяется с матерью, которую считала умершей. Все прощено и забыто, публика аплодирует. Занавес. Я и не прошу у тебя прощения, Келси, но я хочу, чтобы ты дала мне хоть один шанс.

Келси потянулась к своей, папке, которую положила на софу.

— Я предприняла кое-какие исследования, — начала она.

Ну и черт с ними, подумала Наоми, протягивая руку еще за одним печеньем.

— Я ждала чего-то в этом роде, — сказала она вслух. — Должно быть, старые газетные статьи о процессе, верно?

— Да, в том числе и газетные статьи.

— Я могла бы дать тебе расшифровку стенограммы судебного заседания.