Неженка - Филлипс Сьюзен Элизабет

Закрыв глаза, Франческа позволила себе расслабиться, а машина съехала на узкую дорогу, заканчивающуюся перед двухэтажным каменным домом. Простой небольшой дом стоял в сосновой роще, сбоку его защищала от ветра полоса старых кедров, а в отдалении виднелись голубые холмы. Франческа взглянула на Далли, когда они остановились:

— Где мы?

Далли выключил зажигание и вышел из машины, оставив ее вопрос без ответа. Она с опаской смотрела, как он обходит машину и открывает ее дверцу. Положив одну руку на крышу машины, а другую — на дверцу, он наклонился к Франческе. Франческа посмотрела в эти холодные голубые глаза, и в ее душе шевельнулось что-то странное. Внезапно она почувствовала себя голодной женщиной, которой предлагают соблазнительный десерт. Эта мгновенная чувственная слабость ее смутила, и Франческа нахмурилась.

— Ты чертовски хороша! — мягко сказал Далли.

— И вполовину не так хороша, как ты, — огрызнулась Франческа, решив покончить с чем-то странным, что сгущалось в воздухе между ними. — Где мы? Чей это дом?

— Мой.

— Твой? Но мы ведь не дальше чем за двадцать миль от Вайнетта. Зачем тебе два дома так близко?

— После того, что там случилось, мне странно слышать такой вопрос.

Далли отошел чуть в сторону, чтобы Франческа смогла выйти.

Она выбралась из машины и посмотрела на дом:

— Это убежище, правда?

— Думаю, можно назвать и так. И я надеюсь, что ты никому не расскажешь, что была здесь со мной. Все они знают об этом месте, но пока мне удавалось держать их на расстоянии. Если они узнают, что ты была здесь, это будет как открытие сезона, и они явятся сюда со спальными мешками, вязальными спицами и холодильником, полным «Доктора Пеппера».

Франческа направилась ко входу, желая рассмотреть дом изнутри, но не успела она встать на ступеньку, как Далли дотронулся до ее руки.

— Френси! Прежде всего это мой дом, и давай не будем в нем драться.

Он выглядел серьезным как никогда.

— Почему ты думаешь, что я собираюсь драться? — спросила она.

— Я полагаю, это вполне в твоем духе.

— В моем духе! Сначала ты похитил моего сына, потом меня, а теперь у тебя хватает наглости говорить, что я хочу драться!

— Считай меня пессимистом. — Он присел на верхнюю ступеньку.

Стиснув руки, Франческа с неудовольствием призналась себе, что он прав. Франческу пробирала дрожь. Далли вынес ее из дома без свитера, а на улице было не больше пяти градусов тепла.

— Что ты делаешь? Почему уселся здесь?

— Если мы собираемся выяснять отношения, то давай займемся этим прямо здесь. Если мы войдем внутрь, нам придется быть вежливыми друг с другом. Я имею в виду, что этот дом — мое пристанище, и я не хочу, чтобы мы в нем все отравили, решая свои проблемы.

— Это смешно. — Ее зубы начали стучать. — У нас есть что обсудить, и не думаю, что мы сможем урегулировать свои дела легко и просто.

Франческа шагнула к нему.

— Я замерзла, — сказала она, присаживаясь на ступеньку рядом с ним. В душе ей понравилась идея о доме, где было запрещено ссориться. Как изменились бы отношения между людьми, если бы таких домов было больше? Такая интересная мысль могла прийти в голову только Далли. Франческа потихоньку придвинулась к его теплому телу. Она забыла, как хорошо всегда от него пахло — как от мыла и чистого белья.

— Почему бы нам не посидеть в машине? — спросила Франческа. — На тебе только фланелевая рубашка. Ты в ней замерзнешь.

— Здесь мы быстрее покончим с нашими делами. — Он откашлялся. — Во-первых, я прошу прощения за свое дурацкое замечание о том, что для тебя карьера важнее Тедди. Я никогда не считал себя совершенством, но это уж чересчур, и мне стыдно за себя.

Франческа подтянула колени вверх и уткнулась в них лицом.

— Ты понимаешь, каково работающей матери выслушивать подобные слова?

— Я сказал не подумав, — пробормотал он, а потом добавил, оправдываясь:

— Но, черт возьми, Франческа, я хочу, чтобы ты не заводилась с пол-оборота всякий раз, как я ляпну какую-нибудь глупость. Уж слишком ты эмоциональна.

Франческа с огорчением спрятала пальцы в рукава. Ну почему с мужчинами всегда так? Почему они полагают, что могут говорить женщине самые грубые, самые ранящие слова, а потом ожидают, что она будет хранить спокойное молчание? Она подумала о целой серии комментариев, уместных в данном случае, но не стала высказываться, желая поскорее попасть в дом.