Дрянь такая! - Мельникова Ирина

— Ага, — отозвалась я. — Начну! Только как это сделать, подскажешь?

— Подскажу, — ответила Римма. И мы двинулись в обратный путь. Во дворе мы полюбовались на цветники, и попутно нарезали цветов для букетов. Я их расставила в вазы, а затем вернулась домой. До приезда Сережа оставалось чуть больше часа.

Я снова выудила голубец из кастрюли, но даже не почувствовала его вкуса. Все мои мысли крутились вокруг шкатулки. Я снова поднялась в кабинет, захлопнула ящик. Если не знать, что в замке ковырялись, то можно и не заметить, что стол вскрывали. Но если Сережа и заметит, то пусть ему будет хуже. На этот раз он уедет в командировку после приличной головомойки. А, может, и вовсе останется, чтобы выправить штурвал на идущем ко дну семейном корабле. Я уселась за стол и задумалась. Какие рифы могут скрываться в этой чертовой шкатулке? Рифы, о которые вот-вот разобьется моя любовь и благополучие. Я останусь одна. Но разве одиночество благо? И каково придется Тане без отца? Мне хотелось заплакать, закричать, устроить безобразную сцену. Я подумала, как славно было бы наброситься на кого-нибудь, разбить ему физиономию и таким образом выплеснуть гнев и разочарование.

Во мне нарастала агрессия, и чтобы избавиться от нее, я должна непременно разделаться с проклятой шкатулкой. Я с ненавистью посмотрела на нее. Должен же найтись способ забраться внутрь. Что, если попробовать консервным ножом? Или топором?

Я не сомневалась, что в ней хранится что-то действительно важное для Сергея, и все же думать о его содержимом было куда приятнее, чем представлять, как ты сносишь челюсти и отбиваешь почки своим противникам. На первый взгляд шкатулка не смотрелась слишком прочной. Выступ со скважиной для ключа выдавался над ее поверхностью на целых полсантиметра, и я решила, что мне вполне по силам сбить замок.

Я встала из-за стола, спустилась в подвал и, покопавшись в шкафчике с инструментами, вернулась на кухню со стамеской и молотком.

— Ну, теперь держись, чудовище! — сказала я шкатулке и приложила лезвие стамески к щели под выступом. Пришлось нанести с десяток ударов молотком прежде, чем я сорвала выступ, но замок по-прежнему оставался на месте.

— Сейчас я тебя… — пробормотала я и врезала молотком по крышке.

Крышка прогнулась, выскочила из пазов и с металлическим лязгом совершила один оборот на столешнице.

— То-то же, — сказала я мстительно и опустилась на стул. — Так-то лучше.

Я подтянула к себе шкатулку и вынула из нее пачку бумаг. Сначала я подумала, что это документы — копии каких-то контрактов и счетов, но на поверку оказалось, что шкатулка до самого дна набита письмами. Любовными посланиями.

Их было около трех десятков. Двадцать восемь, явно не первой молодости писем на пожелтевшей бумаге с поблекшими чернилами. Они не были датированы, и я могла только гадать, когда их отправили. Я бегло просмотрела письма. Кажется, они того периода, когда Римма целый год лежала в военном госпитале, потому что упоминалось ее плохое состояние и возраст Миши — три года, а когда мы познакомились с Сережей, ему шел седьмой. Я читала отрывки из этих писем, поражаясь тому, как эта женщина любила Сергея и верила, что будет рядом с ним. Быть может, Сереже стоило взять ее в жены?

А может, она до сих пор остается его тайной женой? Но зачем он тогда оформил наши отношения, или эта дама несвободна? По письмам это невозможно было узнать, хотя на второй раз я их внимательно перечитала. И сделала вывод, что автор писем ни разу не вспомнила в них о каких-то интимных подробностях любовных свиданий, только поток возвышенных фраз о любви и призывы встретиться. И я несколько успокоилась. Кажется, здесь и не пахло взаимностью. Сережа был слишком озабочен своими семейными проблемами, чтобы броситься в омут новой страсти.

Я отложила старые письма в сторону. Хотя под ложечкой слегка покалывало: почему Сережа не выбросил их, если не испытывал к этой особе теплых чувств?

Теперь я взяла два оставшихся. Они отличались от первой стопки почерком, и тоже были анонимными. В первом из них, написанном по-детски крупным и неровным почерком на дорогой почтовой бумаге с красным сердечком в углу листа, Сереже предлагалось встретиться в кафе «Глория». Раиса в данном случае, исключалась, поскольку с собакой в кафе не пустят, а с Тимочкой она никогда не расставалась. Второе было торопливо нацарапано тем же почерком на сложенной линованной бумажке вроде тех, которыми пользуются школьники, но, скорее всего, ее вырвали из записной книжки. Для тетрадки листочек был слишком мал.

«Сергею», — было написано на обороте, а почерк и состояние орфографии наводили на мысли о плохой успеваемости в школе и сельскохозяйственном колледже. Не знаю, почему мне в голову пришел именно сельскохозяйственный колледж, возможно, потому что я раз двадцать обозвала упрямую шкатулку «скотиной».

Несколько приободрившись, я развернула бумагу и едва не задохнулась от ярости. «Нам нужно немедленно встретиться на нашем месте, — гласило письмо. — Возможно, ты рассердишься, но я беременна, и не знаю, как поступить».

Я уронила письмо на стол.

— Ах, сукин сын! — громко сказала я. Но мир вокруг не взорвался, Земля не сошла с орбиты, и полюса остались на своих местах.

Я тупо созерцала неопровержимое доказательство Сережиного предательства, а сердце не выделывало немыслимые пируэты, и дыхание тоже было в норме. Со мной не случился инфаркт, меня не разбил паралич, я осталась, как прежде, молодой и здоровой, только мне на миг показалось, что это не я, а другая женщина сидит за столом в уютной кухне с симпатичными занавесками и смотрит на груду бумаг, вываленных на скатерть, и не верит своим глазам. Не верит, что ее муж, так низко с ней обошелся!

Итак, он обрюхатил какую-то девку! Само слово «обрюхатил» звучало крайне мерзко, но я не нашла другого, приличествующего случаю выражения. Вот вам и презервативы. Выходит, эта девица скоро подарит Танюше и Мише братика или сестричку. Какая прелесть. Но, черт побери, почему Сергей так дешево пролетел? Или ему попались бракованные презервативы? Хотя у подобных девиц отсутствуют всякие моральные принципы, им лишь бы подловить обеспеченного мужика, и повязать его обязательствами, чтобы содержал ее и ребенка чуть ли не пожизненно. Такой вот бизнес! Тоже довольно рискованный, но в случае удачи может приносить неплохие дивиденды.

Придется с этим что-то делать. Развод оказался куда более трудной затеей, чем я предполагала. Мне предстоит объяснить все дочери. «Тебе ведь нравится эта тетенька, Таня? Она такая молодая и красивая! — скажу я. — Так вот, наш папа любит ее больше, чем твою маму, поэтому…»