Дрянь такая! - Мельникова Ирина

Я появилась из-за занавески, и увидела, что дворник держит в одной руке чайник, в другой — вазочку с конфетами, и смотрит на меня. Теперь я его разглядела. Васильевич оказался крепким и рослым мужиком лет сорока пяти или чуть меньше. Мой вид его явно рассмешил, я это заметила по смешинкам, промелькнувшим в его глазах. Но свое впечатление обо мне он не озвучил, и я прониклась к нему благодарностью. Забот ему я все-таки прибавила, и было бы справедливо, чтобы он компенсировал их соленой солдатской шуткой или здоровым мужским смехом. Я бы этому не удивилась, но обиделась бы. Как всякая женщина, я не люблю попадать в нелепые ситуации на глазах мужчин. Не люблю давать им повод считать нас глупыми курицами и тупоголовыми индюшками.

Не знаю, какого мнения был обо мне дворник, но, вероятно, он тоже посчитал себя виновником дурацкого инцидента, поэтому очень доброжелательно улыбнулся и предложил:

— А давайте-ка, попьем чайку! С конфетами! У меня даже варенье есть!

Конечно, я спешила, меня ждала Римма со своим доктором, но не могла же я отказаться попить чайку со столь приятным человеком?

— Спасибо, — сказала я. — С превеликим удовольствием!

Я прошла к столу, а дворник сноровисто расставил чашки, выложил на блюдечко пирожные, что позволило мне догадаться: дворник сбегал не только за одеждой, но успел заскочить в соседнюю кондитерскую, и все это с приличной скоростью, что для его возраста весьма похвально. Зачастую мужики уже после сорока пяти превращаются, чуть ли ни в развалину, десяток метров, и те норовят проехать на машине.

Чай по чашкам он разлил из большого керамического чайника. Ощутимо напахнуло какими-то травками. Я подняла чашку и вдохнула тонкий аромат.

— Мята, наверно, смородина, что-то еще, кажется, белоголовник, остальное не знаю…

— Да тут у меня травок двадцать, — улыбнулся дворник, — в тайге по опушкам насобирал. Кипрей, володушка, ромашка, лист земляники… Всего понемногу. Пристрастился, когда в госпитале лежал. Теперь только травяной и пью.

— Здорово! — я отхлебнула глоток, другой и даже зажмурилась от удовольствия. Вот оно! Именно то, что мне нужно сейчас!

— Вы с медом попробуйте! — дворник пододвинул мне вазочку. — Тоже таежный. У меня друг пасеку держит, так что никаких примесей, никакой патоки. Сейчас такой редко найдешь.

Я зачерпнула ложку. Мед был и впрямь подстать чайку.

— Как вас зовут? — спросил дворник, когда я отведала медку и наполовину управилась с чаем.

— Аня, — ответила я. — А вас?

— Александр Васильевич, — дворник склонил голову в шутливом поклоне, — и не смейтесь, фамилия у меня Суворов.

Я фыркнула и чуть не подавилась чаем.

Дворник смущенно улыбнулся.

— Родители постарались. Думали, верно, великим полководцем стану.

— Да я не о том, — повинилась я. — У меня знакомый вчера неожиданно объявился, бывший одноклассник. Так он — Клим Ворошилов.

— Ну, вот, — развел руками Суворов, — надеюсь, вы не Анна Австрийская? Грешным делом, подумал, что вы царских кровей. Вы так величественно отодвинули занавеску и появились из-за нее…

— Кеды… — не выдержала я и рассмеялась. — Ваши чертовы кеды! Я в них, как в ластах! Как бы не потерять, как Золушка, башмачок.

Видимо, мы одновременно представили, как этот «башмачок» выглядит, и оба зашлись от смеха. Причем, я едва не подавилась, потому что принялась хохотать с полным ртом.

— Аня, — Суворов прекратил смеяться первым, — почему эти придурки напали на вас?

— Понятия не имею, — пожала я плечами, — вероятно, на сумочку позарились. На пиво, видно, не хватило. Они пытались пристать ко мне в подъезде, но Эльза Марковна за меня вступилась. Да, — я опять засмеялась, — на всякий случай я взяла с собой газовый баллончик. А когда напали, и думать про него забыла.

— Вы чего-то боялись? — спросил Суворов. У него было симпатичное, хорошо выбритое лицо, и, главное, отсутствовали мешки под глазами, что говорит или о скверном характере, или о любви к спиртным напиткам, или о больных почках — том самом «джентльменском наборе», который отталкивает женщин. Темные волосы сдобрены сединой. Слегка крупноватый нос с небольшой горбинкой, серые глаза с прищуром… Он смотрел на меня в упор, дожидаясь ответа. И хотя я чувствовала к нему расположение, но знакомы мы были всего ничего, и не буду же я рассказывать первому встречному о перипетиях своей семейной жизни.

— Абсолютно не боялась, — я пожала плечами. — Они заигрывали со мной. Прыщавые мальчики с сальными волосами.

— Я уже говорил, что вижу их в первый раз, — задумчиво сказал Суворов, — местная шпана у меня вся на учете. Я тут секцию веду на общественных началах. Вроде «Курса молодого бойца». Пытаюсь подготовить пацанов к службе в армии.

— Да, да, — вспомнила я. — Эльза Марковна что-то говорила по этому поводу. Кажется, вы служили в погранвойсках?

— Служил, — хмыкнул Суворов, — охранял рубежи Родины, теперь вот другие рубежи… — Он кивнул на составленные в углу метлы и лопаты.

— А у меня брат пограничник, — похвасталась я. — Уже капитан. Служит в Таджикистане.

— А я все по северам, — сказал Суворов и подлил мне чаю.

Я не противилась. Мне было интересно, притом конфеты оказались вкусными. Суворов протянул мне пирожное и усмехнулся:

— Каюсь, люблю сладкое. Мороженое у нас в отряде было в дефиците, так мы сгущенку мешали со снегом. Вкусно получалось.

— А где вы служили? — спросила я и попробовала пирожное.

— В разных краях нашей необъятной Родины. И на Чукотке, и на Курилах, и на Кольском полуострове, но ни разу на югах. Хотя сегодняшние юга отнюдь не курорт.

— Да, брату достается, — согласилась я. — Недавно в госпитале лежал, а письма бодрые пишет.

— А что нашему брату остается? — улыбнулся Суворов. — Нельзя домашних волновать. Я, вот, своих не волновал, от тягот пограничного быта ограждал. В итоге, остался в гордом одиночестве.

Я посмотрела на него, не зная, что сказать. Обстановка явно располагала к откровениям. Но зачем мне выслушивать рассказ о чужих трагедиях, когда своя машет красным флагом.

К счастью, Суворов оказался не из тех, кто сходу вываливает на вас груз собственных проблем. Вероятно, он давно свыкся с ними, или его больше волновало другое.

Через секунду я поняла, что его занимало. Оказывается, его насторожило то, что парни решились ограбить меня при свете дня и на виду у всего дома.

— Они заметили, что я неподалеку, и все-таки не побоялись напасть на вас при свидетеле, — произнес он, не сводя с меня глаз. — Или они хотели завладеть вашей машиной? Это объясняет, почему они напали на вас не в кустах, а в тот момент, когда вы открыли дверцу.