Экзотические птицы - Степановская Ирина

— Гомеопатия? Ты в это веришь? Аркадий прошел по комнате, сел.

— Да черт его знает. Вроде получается, больных у нее теперь тьма. А я все хочу книжку у нее какую-нибудь по гомеопатии взять почитать, разобраться, да времени нет. А материально, конечно, с поликлиникой никакого сравнения.

— Передавай ей привет!

— Обязательно. — Он говорил, а сам еле удерживался, чтобы не откинуть одеяло на Тине и не нажать пальцем на кожу ее ноги в нижней трети голени, чуть повыше стопы. «Могу поклясться, на месте давления будет круглая ямка и белое пятно, — подумал он. — Но, черт возьми, откуда взялась эта задержка жидкости в тканях, проявляющаяся и на лице одутловатостью и какой-то зеленой отвратительной бледностью? Почки проверить нужно в первую очередь». Он уже открыл было рот, чтобы это сказать, но Тина его опередила:

— Ты помнишь, что сегодня за день?

— Помню, конечно, — ответил он. — Еще и потому приехал. На кладбище мокро и, наверное, грязно идти. Как подсохнет, так съездим к Палычу. Хорошо бы до снега. Могилу надо посмотреть, не осела ли. А то у него одни дочери да жена. А зятьям, наверное, вечно некогда.

— Спасибо, — сказала она. — Как-нибудь съездим. Может быть, когда приедет Ашот. А сейчас я, мне кажется, не смогу. На кладбище надо ехать с искренним чувством, а на мне, Аркадий, какая-то броня. Мне стало все безразлично. Только иногда, когда вижу Чарли или думаю об Алеше, я становлюсь прежней. Часто мне бывает очень страшно во сне. И все. Не обижайся, Аркадий, но вот ты сейчас сидишь возле меня, мне это приятно, но вместе с тем где-то глубоко все время бьется одна мысль: «Когда же он уйдет?» И я тогда снова смогу зарыться в одеяло, закрыть глаза и не думать совсем ни о чем.

— Ты хочешь спать? — удивился Аркадий.

— Если бы… — усмехнулась Тина. — То есть спать я хочу постоянно. Но дело в том, что заснуть не могу! А если засну, так приснится кошмар!

— Так тебе хоть анализы самые элементарные надо сдать! Кровь, мочу, биохимию! Ты участкового терапевта-то на дом хоть раз вызывала? — разозлился Аркадий.

— Ну, вызывала однажды, — сказала Тина. — Совсем как-то стало плохо, голова очень кружилась. Ну, я сдуру и вызвала. Думала, пусть хоть кто-нибудь придет, измерит мне давление.

— И что?

— Ничего. Вечером, в седьмом часу, приползла терапевт. Бабулька-пенсионерка. Причем у нее после подъема по лестнице на мой пятый этаж была такая одышка, что я подумала, как бы ей самой не пришлось «скорую» вызывать.

— Ну а давление она хоть смогла измерить?

— Нет. Посмотрела она на меня от порога, видит — хожу я еще самостоятельно, хоть и по стеночке. Спросила: «Мушки перед глазами бегают?» Я говорю: «Нет». Она говорит: «Значит, ничего страшного. Вегетососудистая дистония. Крепкий чай, кофе, два раза в день кавинтон. Консультация невропатолога, отоларинголога». Постояла еще, ну, я ей пятьдесят рублей дала, она ушла предовольная, а у меня на следующий день головокружение само прошло.

Аркадий захохотал.

— Тебе повезло, грамотная бабка попалась. Послала не только к невропатологу, но и к ЛОРу. Но у тебя с ушами, надеюсь, все в порядке?

— С ушами — в полном! — заверила его Тина, и оба опять захохотали. Только смех у них был немного грустный.

— Ну что ты хочешь? — спросил он наконец, отсмеявшись. — Все правильно. Больше участковый терапевт ничего и не может. В голову же тебе не заглянешь! Только, конечно, давление измерить она все-таки была обязана. Но, с другой стороны, ты ведь не без сознания валялась. Если бы завалилась, тогда уж вызвали бы «скорую».

— Которая приехала бы через два часа! — хмыкнула Тина.

— А раньше и не доедешь! — заметил Аркадий. — Кругом жуткие пробки. По Волгоградке ехать просто невозможно. Проще умереть сразу. А «скорую», между прочим, даже с мигалкой ни одна собака не пропускает. Гаишники же за это не штрафуют!

— Ну вот поэтому я и не дергаюсь! — спокойно заметила Тина. — Знаешь, под одеялом в своей квартире умирать как-то спокойнее, чем под звуки мигалки в машине «скорой помощи».

— Не болтай! — сказал ей на это Аркадий. Они помолчали.

— Я все-таки не понял, — через некоторое время решил уточнить Аркадий. — Ты как-то странно об этом говорила… Где же твоя собака?

Тина посмотрела на него удивленно, вздохнула.

— Чарли умер в прошлом году.

— Старый, наверное, был? — предположил Аркадий. — Насколько я помню, он жил у тебя лет десять?

— Сколько ему было, не знает никто, — ответила Тина. — Я же его на помойке подобрала. Чарли был тогда уже взрослым. Прожил он у меня одиннадцать лет. Когда все там в больнице произошло, он несколько месяцев жил у мужа. Вернулся совершенно больной. Но потом пожил здесь, со мной в квартире, успокоился, поправился, я думала, все у него наладилось. А однажды я не вернулась домой ночевать. Работала я тогда за городом, и сломалась машина. Я так переживала, что некому вывести его погулять, но потом подумала, пусть сделает лужицу дома, все можно будет убрать. Ругать его за это никто бы и не подумал. Ехать было все равно не на чем. Вернулась на следующий день только к обеду. А он лежал около кровати на коврике мертвый, мордой к двери. Он подумал, наверное, что я его бросила.