Малиновый запах надежды - Калинина Наталья Дмитриевна

– Мне это подкинули сегодня, – сказала я и достала из шкафчика две чашки. – А еще утром в почтовом ящике я нашла другую записку, только выкинула ее, потому что показалась она мне бессмысленной, никому конкретно не адресованной. В ней было всего два слова: «Забыла уже?»

Подруга кивнула и, задумчиво вертя снимок в руках, спросила:

– Этот человек с фотографии много значил для тебя?

Я сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и на выдохе произнесла:

– Да. И значит до сих пор.

– Что с ним случилось? Снимок какой-то... холодный, будто...

– Он умер, – подтвердила я ее догадки. Фраза далась на удивление легко. – Ты увидела этопо фотографии?

– Почувствовала. К сожалению, я не умею видетьпо фотографиям, как моя бабушка, – со вздохом ответила Лейла и аккуратно, будто святыню, положила снимок на стол. – Не передался мне ее талант. Я лучше разбираюсь в картах. Но сейчас мне показалось, будто с парнем на фотографии что-то не то. Это необязательно должна быть физическая смерть. Человек может быть мертвым духовно – спиться, стать наркоманом, опуститься. Или находиться в коме, болеть онкологией. Понимаешь? Но раз ты говоришь, что он умер...

– Погиб, – отрывисто произнесла я.

– Молодой и красивый, – вздохнула Лейла с таким искренним сожалением, будто была знакома с Тимом. – Тот, кто подбросил анонимки, должен хорошо знать тебя.

Она высказала то, о чем я и сама думала. Но кто это и что он хотел сказать своими записками, даже предположить не могла. Никто из нынешнего окружения не знал о Тиме, даже Лелику и Лейле я ничего не рассказала. Исключением была лишь парикмахер. Но нелепо даже предполагать, что сейчас, четыре года спустя, та женщина каким-то образом разыскала меня для того, чтобы подбросить пару конвертов.

– Лейла, а ты не можешь увидеть, кто подкинул мне записки и чего этим хотел добиться? – с надеждой спросила я у подруги.

– Я не ясновидящая, чтобы знать все, лишь умею раскладывать и читать карты, – несколько резко ответила Лейла. – Но и без карт могу сказать, что тот, кто подкинул тебе письма, желает вывести тебя из душевного равновесия. Может быть, он хочет тебе таким образом отомстить за что-то?

– За что? – недоуменно спросила я. Месть – это уже что-то из восточного, близкого Лейле, но никак не мне.

– Не знаю. Ты не делилась со мной своими историями из прошлого.

– Но ведь ты прочитала его по картам и назвала «страшным», – невольно поддела я подругу.

И Лейла бросила на меня такой взгляд, что я осеклась. На секунду мне показалось, что сейчас она, обидевшись, встанет и уйдет, но она лишь тяжело вздохнула:

– Ох, Саша...

И мне показалось, будто она знает что-то больше того, что я помню сама о себе, но не хочет говорить.

Нелепое предположение, которое тут же развеялось. Ну, в самом деле, что может знать обо мне Лейла? Сама же ведь только что призналась, что может читать только карты – символы, картинки. О моем прошлом мог бы поведать лишь тот, кто меня хорошо знал, но никак не карты.

– Тебе не нужно искать того, кто это делает, – сказала вдруг Лейла, словно прочитав мои мысли. – Лучший выход – проигнорировать записки. Зачем тебе знать виновного?

– Как зачем? Морду набить за такие дела, – усмехнулась я.

Но подруга не поняла моей иронии, сердито сверкнула на меня глазами-маслинами и поджала губы.

Она пробыла у меня еще с час. К теме анонимок мы больше не возвращались. Я рассказывала ей о Лелике и его предложении. И по лицу Лейлы было заметно, что она одобряет кандидатуру и выступает за то, чтобы я вышла за Леонида замуж.

– Но я не люблю его, – закончила я.

Подруга не ответила. Хотя мне казалось, что с ее восточной покорностью должна была сказать что-то вроде «стерпится-слюбится». Но нет, она промолчала, лишь задумчиво покусала кончик длинной и толстой косы и вздохнула, думая о чем-то своем.

После ее ухода я еще долго просидела за письменным столом в комнате, рассматривая в ярком свете настольной лампы фотографию и записку. И я, вначале скептически приняв предположение Лейлы о мести, подумала о том, что сама когда-то мелко мстила Тиму за его роман с рыжеволосой девицей, с которой он целовался на кухне.

* * *

...Она была не из наших, не из института. Поговаривали, будто ее отцом был важный областной чиновник. Может, и так. Девушка явно принадлежала к обеспеченной семье – ездила на новой иномарке и дорого одевалась.