Поцелуй с разбега! - Ларина Арина

– Ой, Вера, я ж тебя выжил совершенно, извини. – Рома испуганно вскочил и галантно предложил ей сесть, но Верочка не рискнула.

– Я не поняла, что надо-то? – Она уже готова была начать грубить, поскольку основной просьбе предшествовал путаный рассказ Ромы о трудном детстве, одиночестве и больной старенькой маме.

– Так я ж говорю, мама у меня болеет, а я один, и в магазин, и в аптеку, и еды сготовить…

– Я так понял, что он тебя в домработницы приглашает, – внезапно подал голос Филипп. – Причем, судя по жалостливости рассказа, в бесплатные.

– Да ты что! – Рома даже побагровел от возмущения. – Какие домработницы! Да моя мама, хоть и болеет, любую загрызет. На это у нее сил хватит. Не, мне только аннотацию перевести.

– К гарпуну? – продолжал ехидничать за перегородкой Филипп. Верочке это понравилось: видимо, он все-таки что-то планирует, раз подслушивает ее разговоры. И она ему явно небезразлична!

– Тьфу на тебя! К лекарству. – Рома вытер со лба испарину и жалостливо сказал, обращаясь исключительно к Верочке: – Знакомые из Бельгии передали, а там не пойми что понаписано, на французском все. Лекарство, оно ведь в неправильной дозировке и убить может!

– Рома, – прервала его лекцию о вреде неправильной дозировки Верочка, – я не знаю французского!

– Вера, помоги, с меня шоколадка! Мама старенькая, больная…

– Рома, ты слышишь меня или нет? Я не знаю французского! Не зна-ю!

– Ну, хоть в общих чертах, – заныл Рома.

– Слышь, Романыч, как я понимаю твою жену! С одной стороны ты нудишь, с другой стороны – твоя мама, которая кого угодно загрызть готова! – встрял Алексей, победивший очередного компьютерного монстра и наслаждавшийся картиной крушения инопланетного корабля. Ромин скулеж портил общий настрой.

– Мама живет отдельно, – обиделся неизвестно за кого Рома: то ли за себя, то ли за маму.

– Нечего самолечением заниматься, пусть пьет наше, поддерживает лечащего врача и отечественного производителя!

– Лечащий врач говорит, что она здорова, – судя по воодушевлению, Рома оседлал любимую тему.

– Если лекарство из Бельгии, то там может быть и англоязычная аннотация, – прервал дискуссию недовольный голос Филиппа. – Хватит трепаться, работать мешаете. Можно подумать, что в отделе только я сдаю отчет, а всех остальных это не касается!

– Да, – с готовностью взвизгнула из глубины помещения то ли Кира, то ли Даша. – Хватит там жужжать, я уже второй раз не те цифры пишу.

– Ой-ей-ей, – прошептал Алексей и состроил недовольную физиономию. – А я вот уже написал отчет, в отличие от остальных тормозов, и что мне теперь, изображать памятную стелу до конца рабочего дня…

– С твоими объемами продаж, – недовольно пробасил кто-то издалека, – можно и без отчета обойтись. Можно подумать, что ты бомж, которому негде погреться в течение дня. Других аргументов для твоего сидения в офисе я не вижу. Какой смысл работать за процент, если этот процент ты умножаешь на ноль?

– Так, работать сегодня будем или как? – грозно поинтересовался женский голос на повышенных тонах. – Если есть желающие лишиться премии, подходите, записывайтесь.

В офисе медленно, но верно назревал скандал. Зато теперь Верочка знала, что Леша лентяй, а Рома зануда, у которых имелись явные недоброжелатели, а начальницей отдела, похоже, был кто-то из девушек.

– Давай сюда свою бумажку, я посмотрю, – шепнула Верочка Роме, который тут же начал торопливо рыться в барсетке. На стол полетели обрывки бумажек, ключи, документы, какие-то таблетки и даже пулеметная лента презервативов.

– «Сексстрим», – громко прочитал на упаковке Алексей. – Ты что, маму замуж выдать собрался? И что значит «стрим»? Это от слова «стремно» или «экстрим»? И что это за резиночки?

– Это напальчники, – взвизгнул Рома. Кто-то хихикнул. Вере стало жалко багровеющего дядьку, и она тихо потянула упаковку к себе, чтобы помочь с переводом и закрыть щекотливую тему.

– Что, интересно? – Рома выхватил коробочку. – Это я не себе! Не себе!

– Да мне-то какая разница, – искренне утешила его Верочка. – Я посмотрю, может, смогу перевести.

– Это мое, – непоследовательно буркнул толстяк и подтолкнул к ней изжеванную листовку, заполненную бисерными буковками. – Вот то, что для мамы.

Английский вариант там был, поэтому Вера, желая хоть как-то утешить несчастного дядьку, с ажиотажем взялась за перевод. Тактичные сотрудники остались в меньшинстве, если таковые вообще были. Остаток дня народ с подхихикиванием и привиранием обсуждал Ромины таблетки и напальчники. Вере было противно. Она не ожидала от взрослых людей такой тупой тяги к пошлым обсуждениям и пережевыванию чужих слабостей. Дружный коллектив интеллигентных людей вел себя, как трудные подростки в подворотне. Больше всего ее волновало, как отнесся к происшествию Филипп. А еще было не совсем понятно, одна ли она сегодня едет домой. Или все-таки не одна?

Верочка так углубилась в собственные переживания, что не заметила, как к ней крадучись приблизилась Ульяна Валентиновна.

– Веруша, скучаешь?

– Нет. – Вера вздрогнула и улыбнулась. Она только что в мыслях выбирала, в какое авто сесть с Филиппом: в троллейбусоподобный джип или в изящную спортивную машину. И то, и другое ему подходило…

– Вот и правильно.

– А когда конец рабочего дня? – застенчиво перебила Верочка уже готовую к какому-то выступлению Ульяну.

Соратница неодобрительно осеклась. Ей, как будущей свекрови, имеющей взрослого сына «на выданье», нравились работящие и умные девушки. Умной Верочку еще можно было признать, учитывая знание иностранных языков, а вот работящей в свете последнего вопроса – вряд ли.

– В шесть. Так ты вроде сегодня не особо и перетрудилась. – Ульяна побарабанила пальцами по столу. – Рабочий день у нас восемь часов с перерывом на обед.

– Так мне что, с двенадцати отсчитывать? – испугалась Вера. – Я же даже не оформилась еще.

– А-а-а, – подобрела Ульяна. – Тогда прощена.

Девушка не оценила шутку и напряглась. Ей хотелось чувствовать себя равной среди равных, несмотря на возраст. Мужчин она старалась в расчет не брать, помня, как Руся говорила, что мужчины не в состоянии оценивать женщину как себе подобную. У них изначально очень завышенная самооценка, в связи с чем сильному полу надо делать скидку и вести себя как психиатр, согласно кивающий и поглаживающий по головке пациента, мнящего себя Наполеоном. А вот снисходительного отношения женщин нельзя допускать с самого начала.

Но навести порядок в субординации Верочка не успела. Уля, вспомнив, кто кому нужнее в данном конкретном случае, заискивающе заглянула Вере в глаза и покачала головой: